Вся синева неба

И вот в это утро они совсем одни в усадьбе. Пок и Мистик — всего лишь тени, скользящие по ледяным просторам, оставляющие следы на снегу. Жоанна и Эмиль немного растеряны в полнейшей тишине в этой пристройке, где остальные три комнаты пусты. О работе на стройке не может быть и речи. Ипполит строго-настрого запретил им соваться туда в его отсутствие, да и ледяной ветер, задувающий снаружи, все равно бы их не пустил. Они сидят за скудным обедом в пустой кухоньке и смотрят, как кружат за окном снежные хлопья, уносимые порывами ветра.

— Что будем делать? — спрашивает Эмиль, гоняя горошины вилкой по тарелке.

Жоанна пожимает плечами.

— Никуда не выйдешь в такую погоду.

Эмиль уже посмотрел утром: у Ипполита нет книг. Нет даже старых газет, нечего полистать. Телевизора, разумеется, тоже нет. Он уже исписал много страниц своего дневника в последние дни, писал отцу, матери, Маржори, Рено, пользуясь краткой передышкой, которую дала ему память. Жоанна потирает шею, отложив вилку.

— У тебя есть идея? — с надеждой спрашивает Эмиль.

Она нерешительно пожимает плечами.

— Мы могли бы поступить как все…

— То есть?

— Справить Рождество.

Удивленный, он откидывается на спинку стула.

— Ты хочешь сказать… как нормальные люди, у которых есть семья и которые не готовятся умереть?

Он выпалил это с долей цинизма и с известной дерзостью, как будто надеялся в глубине души вызвать у нее улыбку.

— Да, — отвечает Жоанна серьезно. — Ты ведь праздновал Рождество с семьей?

— Конечно. Мы начинали готовиться за недели. Елка, вертеп, подборки традиционных песен…

Жоанна слабо улыбается, как будто ей это тоже навевает воспоминания о семье.

— Ты тоже праздновала Рождество? — спрашивает Эмиль.

— Да. Мы с отцом все делали своими руками. Подарки, украшения, елочные гирлянды, ароматические свечи. А потом готовили наши фирменные настои на основе апельсиновых корок, горького какао и корицы.

Он не может удержаться от улыбки. Как будто запах корицы щекочет ему ноздри. Как будто в ушах стоит колокольный звон на фоне звуков пианино, доносящихся из репродукторов в гостиной. Он почти слышит шумы в кухне. Голоса Маржо и матери. Он чувствует, как дымок от масла с петрушкой, в котором томятся улитки, распространяется по первому этажу. На прошлое Рождество близнецы пришли в колпаках Санта-Клауса, а Бастьен где-то отыскал красный галстук-бабочку. Никто не обсуждал усталую и отсутствующую мину Эмиля. Прошло пять месяцев с ухода Лоры, и все думали, что он наверняка уже оправился. А он был не совсем с ними. Теперь он понимает, что испортил свое последнее Рождество. Последнее настоящее Рождество, во всяком случае. Ему осталось это, с Жоанной, в этой пустой пристройке. С Жоанной, которая как бы его жена… Ладно, они, в конце концов, семья. Он расправляет плечи уже с большим энтузиазмом.

— Ты права. Мы можем справить Рождество.

Это их первое Рождество вместе и, вероятно, последнее. Нельзя упустить такую возможность.

— Можно сходить после обеда в деревню и посмотреть, продают ли там елки.

Жоанна кивает с полным ртом.

Они идут в деревню пешком под снежными вихрями. Встречный старик сказал им, что здесь они не найдут елки, лучше срубить ее самим в лесу, отчего заблестели глаза Жоанны.

— Чем, по-твоему, мы срубим елку? — говорит Эмиль, когда старик удаляется.

— У Ипполита в домике наверняка есть инструменты. И на стройке, я уверена, есть пилы, они тоже подойдут.

Они заходят немного дальше, несмотря на холод и ледяной ветер, чтобы посмотреть, нет ли в поселке хотя бы табачной лавки, где они могли бы купить фломастеры, ленту, проволоку для гирлянд. Но приходится вернуться несолоно хлебавши. Занесенная снегом деревня — настоящая маленькая крепость, затерянная в горах. Они понимают, что их единственный шанс получить такие вещи и связаться с внешним миром — призвать на помощь «Тут Тут». Другой вариант — поехать на машине, но снег продолжает валить, и это было бы неосторожно. Жоанна то и дело останавливается, подбирая шишки и еловые ветки. Она говорит, что у нее уже тысяча идей на этот счет. Эмиль ждет ее, дыша на руки.

Он раздувает огонь в кухоньке пристройки, пока Жоанна звонит в «Тут Тут». Из долетающих до него обрывков разговора Эмиль заключает, что она пытается договориться, чтобы все привезли в завтрашнюю доставку, потому что иначе придется ждать еще четыре дня. Она предлагает доплату, и, кажется, ее собеседник поддается: повесив трубку, она встает, чтобы заварить чай, и, пока греется вода, принимается перебирать еловые ветки с удовлетворенным видом.

— Всё привезут завтра?

— Да.

Она продолжает перебирать ветки, отрывая там и сям по нескольку иголок.

— Что ты с ними сделаешь? — спрашивает Эмиль, ставя на стол кастрюльку с кипятком и чашки.

— Хочу соединить их в кольцо и обвить золотой лентой.

— Рождественский венок?

— Да. А из остатков можно сделать звезды. Скрестить маленькие веточки и связать их лентой.

Они молча пьют чай, глядя на падающий снег. День уже клонится к вечеру.

— Завтра попробуем найти елку?

Жоанна кивает.