Всемуко Путенабо

После узенькой клетушки глухое, не имеющее окон широкое помещение кажется огромным. По бокам горят две мощные лампы-переноски, нависает низкий потолок. В центре стоят ряды деревянных лавок, дальнюю часть занимает подобие эстрады, все доски свежие, пахнут лесом. Вот, оказывается, что здесь колотили.

Дверей – три. Массивная, из мореного дуба, и противоположная ей стальная закрыты, простенькая боковая приотворена. Помещение похоже на подвал большого дома или здания, из которого убрали все лишнее. Мысль о побеге беспомощно уползает обратно в берлогу. Стальная и дубовая двери наверняка заперты, и если удастся справиться с надсмотрщиком, найти ключи и выбраться наружу – что там ждет? И чем грозит такое поведение?

Алена – не боец. Сейчас к ней относятся хорошо, даже пошли навстречу при возникшей проблеме, а что будет при неудачной попытке побега? В том, что попытка окажется неудачной, можно не сомневаться, для удачной нужно знать, что находится наверху кроме тридцатиградусного мороза.

Ей показывают в сторону двери, которая открыта. Там… рай! Подхватив ведра, пустое и полное, Алена с радостью бросается в санузел. Он переполнен всеми достижениями современности. Глаза разбегаются. Хочется схватиться сразу за все.

Хочется не только схватиться. Пока набирается вода, Алена косится на унитаз и биде. Мужчина понимает. Он делает два шага назад и исчезает из поля видимости. Но открытая наружу дверь…

Внизу на ведре все равно хуже.

А потом она без спросу залезла в душ. На звук божественной падающей воды заглядывает похититель, грозит пальцем.

Плевать.

Хмыкнув что-то невразумительное, мужчина остается внутри, но не требует прекратить сказочного слияния с чудом. Он просто стоит, подпирая косяк, и смотрит.

– А полотенцами здесь не пользуются? – нахально вопрошает Алена, когда мытье закончено, а халат постиран и напялен обратно, мокрый на мокрое.

Полотенец нет. Как и многого другого.

Мужчина молчит.

– Про обогреватель не забудете? – говорит Алена, переступая белый бортик.

Виден неопределенный кивок.

– Еще, пожалуйста, принесите одежду и полотенце. А также зубную щетку и туалетные принадлежности. Буду очень признательна.

На ее губах – улыбка. В этот момент Алена почти счастлива.

Написанный на картонке ответ врезает по мозгам не хуже кувалды, что упала на прохожего из рук работяги со строящегося небоскреба:

«Уже не пригодится».

– – – – – – -

Оставленный без поддержки, Кирилл падает. Корчится от кашля.

– Стоп, пацаны. – Размяв запястья, спортсмен делает быстрый шаг назад. – Он больной, что ли?

Не успевший слинять подросток угодливо пригибается:

– Фюр, он просто замерз.

– Потрогай ему лоб.

Парнишка трогает:

– Холодный.

– С мороза. Еще раз потрогай. Дольше.

– Горячий.

– А ну, вон его отсюда! – Громила, которого назвали Фюром, машет в сторону выхода рукой с вытатуированным орлом. – У меня завтра важный бой, а вы мне гриппозную бациллу приперли! Уроды. И деньги не забудьте вернуть, только близко не подходите. На скамье оставьте. В следующий раз думайте головой.

Кирилла снова волокут. Теперь вверх. С трудом, больно задевая за каждую из бетонных ступеней, прочь из оформленного в черных и красных тонах подвала и его грозного обитателя.

– Бросим здесь? – предлагает первый парнишка, едва они оказываются на улице. Второй отшатывается:

– Фюр выйдет и увидит.

Тащат дальше.

– Сюда.

Кирилла сбрасывают в снег у гаражей.

Снова один. Снова лютый холод, почти такой же, как в сердце. Может, в нем – спасение?

Нет, спасение – в гараже неподалеку, откуда тянет дымком. Кирилл из последних сил добирается до ворот. Слышен стук, похожий на скрип.

– Чего надо? – доносится изнутри грубый окрик.

– Погреться. Немного.

Стальная дверь в левой половине ворот поддается, и Кирилл падает внутрь.

– Пьян? – кривится пожилой мужчина.

Он ремонтирует потрепанную «Тойоту», в руках два гаечных ключа разного размера. Сейчас они выглядят угрожающе.

– Нет. Обокрали.

Мужчина понятливо кивает:

– Бывает. Грейся. И вот что, – он достает из вороха промасленного тряпья кепку и брезентовую куртку-спецовку, – держи. Замызгано, и все же лучше чем ничего.

Одежда летит к двери, где из последних сил пытается встать Кирилл. Он благодарен:

– Спасиб… – И снова заходится в кашле.

– У-у, приятель…

Кириллу не удается узнать, что хотел сказать добрый человек по поводу его состояния. В гараж влетают три невысоких фигуры в натянутых на лица шапках с прорезями для глаз:

– Ты же говорил, он один будет?

– Справимся и так.

Град ударов обрушивается на Кирилла и владельца «Тойоты».

Когда все кончилось, тело себя не чувствует.

Хозяин гаража с кряхтением поднимается и оглядывает пустой, открытый настежь гараж.

– Да-а… – тянет он. – Починил.

Его взгляд падает на Кирилла:

– Эй, бедолага, пойдем, чаем, что ли, напою.

– У меня температура. Кажется, я заболел.

– Боишься заразить? Не бойся. Пару стаканов – и все как рукой снимет.

Мужчина помогает Кириллу подняться.

– Заодно и засвидетельствуешь, когда приедут.

– К… кх-кгх… кто приедет? Полиция? Нет. Мне нельзя.

– Чего нельзя?

– Полицию.

В него упирается недобрый прищур:

– Проблемы?

Кивок.