Всемирный следопыт, 1931 №05 цвет

Такова география Африки в эпоху империализма, когда весь материк был разделен европейскими державами. И в 1881 году в Африке остались только незначительные области, где еще ни разу не побывали европейские путешественники. Страна была изучена, завоевана, поделена целиком и на картах Африки отчетливо отпечатался каждый шаг европейского империализма.

Д. Михайлов Чертеж миллионов

Пройдет человек по песку — останется след. По этому следу охотник скажет кто прошел: мужчина или женщина, какого роста, как шел — быстро или медленно.

Идет рабочий на работу с киркой и отколет, мимоходом, с размаха кусок треснувшей скалы. И опять опытный человек скажет, чем расколот камень, давно ли, и какой силы был удар. И, хоть немного, изменится очертание горы.

Отведут мальчишки ручей и убегут. А ручей так и будет течь по новому руслу и незаметно изменит жизнь растений и животных вокруг себя. Если бы у нас были абсолютно точные карты, на них пришлось бы занести и тропинку, протоптанную ногами, бегущими к колодцу, новый рельеф скалы с отколотым куском, новое русло ручейка. Такую карту пришлось бы изменять каждый день, потому что каждый день люди изменяют природу. Но таких карт нет: они не нужны.

Наши карты отражают следы работы не одного человека, а больших коллективов. По ней протянется шоссе, канал и железная дорога. Большая каменоломня сломает рельеф горы, кружком ляжет город и условным значком большой завод. Такая карта — это чертеж земли, сделанный миллионами.

Карта — интереснейший чертеж в мире. По ее точным следам мы как охотники прослеживаем пути тех, кто ее создавал. Вот передо мною карта царской России. По ней черными ниточками бегут пути железных дорог. Легко улавливается их центр — Москва. Это типичный чертеж страны, которая добывает все сырье в своих колониях и обрабатывает его в центрах метрополии. Мы прослеживаем пути, бегущие из Москвы и удивленно себя спрашиваем:

Почему же нет железных дорог в тех богатейших краях, где сосредоточена большая часть природных богатств России? Почему так мало железных дорог на Урале, в Туркестане, Сибири? Почему только редкие заводы разбросаны на Урале? Почему обработано только 4 % площади Туркестана — страны древнейшей и богатейшей культуры. Почему грамотность населения почти всегда обратно пропорциональна природным богатствам края? И как, наконец, можно было помириться с фантастическими картами русского севера, на которых совершенно отсутствовал огромный кусок материка — Кольский полуостров.

Этот чертеж сделан жадной рукой русского царизма. Здесь все спутано и все не на месте. И теперь, поверх старых спутанных следов, мы создаем новый чертеж страны, новую карту Союза. Эта карта исходит из единого плана, из общей мысли и каждая черта в ней закономерна сама по себе и вместе с тем подчиняется целому.

* * *

Кикискумчорр, Расвумчорр, Айкуайвентчорр, Вудьяврчорр — странные слова. Это названия гор Хибинской и Ловозерекой тундры, в центре огромного и до сих пор еще совершенно неизведанного таинственного Кольского полуострова. Среди болотистой, бесконечной равнины полярной тундры, за кольцами непроходимых болот и смертельных снежных буранов спряталась сказочная страна высоких гор, альпийских бурных потоков, водопадов, пропастей, где на глубине 600 метров в темноте полярной ночи шумят незамерзающие потоки.

Горы здесь уже на высоте 250 метров лишены всякой растительности. Даже зимой они стоят не покрытые снегом, отливаясь в темноте полярной ночи чистейшими, незатемненными ни ржавчиной, ни глиной, ни мхом красками: холодным блеском серого нефелина, белизной апатита, оливково-зелеными лучами егерина, черно-белыми ломкими поверхностями альбита.

Здесь вышли на поверхность обычно скрытые в земле щелочные породы, здесь природа раскрыла одну из самых таинственных своих лабораторий. И как будто нарочно, она тьмой и буранами, мошкарой и болотами скрыла ее от людей. Население обеих тундр, занимающих площадь 1 500 кв. километров, до 1929 года состояло всего из 10 лопарских семей. Они кочевали здесь со своими оленями, ловили рыбу, собирали ягоды.

Сохранилась память о «европейцах», рискнувших проникнуть в эту сказочную страну. Лопари до сих пор рассказывают, как когда-то к ним явился «человек в высоких сапогах и другой человек, который ему все варил и делал». Это был финский географ Рамзай, посетивший тундру в конце прошлого века и составивший первые карты и описание края. Затем заходили сюда случайные путешественники и исследователи. Среди них — писатель Михаил Пришвин. В 1915/16 году железная дорога прошла всего в 30 километрах от тундры, но никто не поинтересовался исследовать эту тундру.

В 1919 году тундра увидела странных гостей. Одетые в великолепные сукна хаки, с револьверами у пояса и винтовками за плечами, они партиями бороздили тундру, откалывая топориками куски скал. Это были англичане-оккупанты.

Что привело их сюда, где не было ни Советских войск, ни деревень, ни заводов? Неужели прельщало их покорение 10 лопарских семей?

* * *