Всемирный следопыт, 1930 № 12

Однажды вечером, на другой день после прихода в порт английского парохода, к дону Эстебану вбежал Жуан Фернандец и попросил, чтобы он сейчас же пошел с ним в его хижину. Фернандец был странно взволнован, то и дело посматривал на дона Эстебана, откашливался и хлопал себя рукой по губам.

Когда они пришли к хижине Фернандеца, Жуан сначала обошел ее вокруг, потом тщательно закрыл двери, присел на лавку с доном Эстебаном и, сжимая его руки в своих мозолистых руках, почти прижавшись губами к его уху, стал шептать…

Дон Эстебан вскочил с лавки, схватился за грудь рукой. В следующую минуту из темного угла хижины выбежал какой-то человек и упал на колени перед доном Эстебаном. Некоторое время в комнате ничего не было слышно, кроме тяжелого дыхания двух людей и отрывистых восклицаний:

— Отец… отец!..

— Сын мой, Рафаэль!..

С этого вечера началась новая эпоха в жизни дона Эстебана и остальных кубинцев. Они покончили с тупым примирением, с мертвым спокойствием людей, которые все потеряли и больше ничего не ждут. Началось лихорадочное обсуждение проектов, оживление, стремление вдаль.

После того, как дона Эстебана отправил в ссылку, имущество его было конфисковано. Уцелела лишь небольшая сумма денег, находившаяся у одного из друзей. Эти деньги семья Ферронды решила сохранить для спасения отца. Жили впроголодь, во всем себе отказывая. Рафаэль учился в университете. Он был таким же страстным патриотом, как и его отец, и мечтал посвятить всю жизнь борьбе за независимость Кубы. Прежде всего он должен освободить отца и Жуана Фернандеца.

Окончив университет, Рафаэль приступил к осуществлению своего плана. Денег у него было немного — всего сто фунтов, но благодаря пожертвованиям старых друзей отца сумма быстро удвоилась.

И вот художник-турист Энрико Саролла явился на заброшенный в Гвинейском заливе остров Фернандо-Поо.

Когда дон Эстебан узнал, что сын хочет освободить только его и Жуана, он наотрез отказался бежать без остальных своих друзей. У него не хватило бы духу уехать, оставив томиться в ссылке людей, разделявших с ним опасности борьбы и самые суровые лишения.

Вот этот негр Франциско Канделя однажды во прем я битвы собственной грудью заслонил его и получил вместо него рану в плечо. Вот этот мулат Мануэль Корезма с опасностью для жизни доставлял ему от жены деньги и одежду. Бернардо Нунец оказал ему важную услугу, когда они вместе плыли на «Жозефине». Франциско Заморра в самую тяжелую пору дал ему взаймы первые заработанные на острове деньги на покупку сапог, и т. д., и т. д.

В конце концов оказалось, что вместе с Феррондой должны бежать еще четырнадцать человек. Денег, которые привез с собой Рафаэль, конечно, не хватило бы на побег всех этих людей. Но ссыльные кубинцы произвели между собой сбор и вручили Рафаэлю солидную сумму.

Молодой креол начал действовать. Он искусно разыгрывал роль увлеченного красотами природы художника и под видом рисования пейзажей и портретов мог безопасно обследовать положение дел и подготовлять побег. Вскоре он завязал сношения с Давидом Эдгерлеем, который сразу же предложил ему остроумный план бегства. Однако нужно было дождаться прибытия торгового парохода «Нубия», капитан которого был приятелем Эдгерлея и часто обделывал с ним разные темные дела.

Наконец пароход прибыл. На следующий день Эдгерлей сообщил Рафаэлю что капитан обещал захватить на борт беглецов, когда «Нубия» в следующий раз зайдет в порт; однако он потребовал значительно большую сумму, чем та, за которую Эдгерлей первоначально соглашался устроить побег. Изгнанники были в отчаянии. Но Рафаэль не складывал оружия. Снова произвел он сбор между кубинскими поселенцами. Те из ссыльных, которым приходилось оставаться на острове, без всякой зависти к счастливцам приносили свои последние, кровавым потом добытые гроши. Всех охватило неудержимое желание устроить побег Трое из ссыльных продали свои прекрасные плантации какао. Наконец в руках Рафаэля собралось две тысячи фунтов, и побег был обеспечен…

III. Художник за работой

В нескольких километрах от города по холмистой равнине были разбросаны хижины кубинцев, похожие на карточные домики. Это были длинные бамбуковые крыши, поставленные на землю. С обоих концов они закрывались бамбуковыми решетками. От дверей каждой хижины шел двойной ряд бананов, а по обеим сторонам маленькой аллеи, окруженные низким плетнем, тянулись гряды овощей — помидоров, редьки, капусты, огурцов. Позади хижины раскинулись плантации табаку, какао и гряды кукурузы сверкавшие на солнце золотистыми плодами.

Перед одной из таких хижин на закате серого дня сидел молодой креол, держи большой альбом для рисования на коленях, а против него, в качестве модели, — старый, плечистый негр. Это был хозяин домика — Жуан Фернандец. Дон Рафаэль машинально чертил на бумаге какие-то зигзаги и в то же время говорил тихо и быстро, а Жуан внимательно его слушал.