Всемирный следопыт, 1930 № 03

— Совсем хорошо. Теперь смотри еще.

Он опять нарисовал букву «о», потом «н», а затем расположил их в ряд, и велел прочитать их сразу, одну за другой. Тумоуль подумал, наморщил лоб и, покраснев от натуги, произнес:

— Оррррооонннн…

— Орон, — обрадованно подхватил русский, сверкая на солнце стеклянными глазами. — Значит, тут написано «орон», а ты знаешь, что такое орон?

— Олень, однако.

— Олень. Вот, когда тебе надо написать на бумаге оленя, ты поставишь точно такие же крючки и потом будешь знать, что тут написан олень.

— Только и всего? — удивился Тумоуль.

— Нет, такие же крючки есть еще, ими можно записать все, что ты видишь, а также узнать то, что записал другой.

— Покажи, однако, еще крючок…

Шагая в тот день к себе в становище, Тумоуль напряженно думал о случившемся. Иногда его охватывали сомнения: может быть он заснул где-нибудь под колодой, и все это ему приснилось? И чтобы убедиться, что это не было сном, он время от времени вынимал из сумки какой-то предмет и, остановившись, долго рассматривал при свете месяца. Если бы культурный человек увидал этот предмет, то и он был бы немало удивлен. Это был букварь — первый букварь в руках тунгуса!

Тумоуль решил учиться. Он будет ходить почаще к русским, и человек с двойными глазами будет показывать, как надо разбирать те крючки, которые написаны в книжке.

III. Враги и друзья.

С этого дня Тумоуль стал постоянным гостем на лесной стройке. Строитель культбазы Суслов проверял то, чему он учил в лесу, объясняй новые буквы и всякий раз, смеясь, говорил:

— Ну и голова у тебя, парень! К зиме ты будешь читать так же, как и я.

Но Тумоуль только качал головой. Нет, он не мечтал читать любую книгу, как это делал его учитель, а хотел прочитать лишь ту, которая имелась у него. Эта маленькая книга казалась ему священной. Чтобы букварь не трепался, он сделал для него обложку из бересты, а когда ложился спать, клал книжку под голову. Ему казалось, что так в его голову скорей перейдет мудрость, которая заключалась в книге.

Если бы кто-нибудь мог проследить молодого охотника, когда тот с ружьем уходил в тайгу, он долго бы ломал голову над его странным поведением: чуть ли не через каждую сотню шагов Тумоуль останавливался перед каким-нибудь деревом, вынимал из ножен охотничий нож и принимался вырезать на стволе какие-то знаки. Таким путем охотник хотел прочнее запечатлеть в своей памяти те крючки, которые были заданы ему к следующему уроку. Это были буквы, иногда отдельные, иногда образовывавшие слога и слова. А через две недели таких занятий на деревьях появились и целые фразы.

Занятия среди тайги, вдали от посторонних глаз, были хороши еще и потому, что в становище к букварю отнеслись вовсе не так, как относился к нему охотник. Причины прежде всего были практического свойства: после того, как Тумоуль познакомился с «крючками мудрости», он стал приносить из лесу все меньше и меньше добычи, а рыба совсем перестала попадаться в его верши. Сам охотник считал, что рыба перестала ловиться потому, что время для нее прошло, но его хозяин, старый Мукдыкан, держался иного мнения, — он говорил, что верши ставились не там, где надо, а иногда и просто не осматривались. Потом: ведь Тумоуль работал у Мукдыкана затем, чтобы взять в жены его дочку Гольдырек, а как же он будет ее кормить, если только тем и занимается, что долбит на деревьях никому не нужные крючки? Он, Мукдыкан, никогда не слышал, чтобы на такие крючки можно было поймать хоть одну самую маленькую рыбешку.

— Это ты брось, — говорит он Тумоулю. — Я этих крючков не учил, а моих оленей пасут два пастуха. Не очень распускай уши на то, что говорит большевик…

Тумоуль слушал это и не возражал. Стремясь к знаниям, как мотылек к свету, он не думал о том, что в практическом отношении дадут ему «крючки мудрости», но кто такой был его хозяин, — он знал хорошо. Его учитель Суслов как-то сказал:

— Мукдыкан — буржуй. Таких людей советская власть не любит…

Слово «буржуй» Тумоуль понял так: это человек, который делает другим плохо, и с этим был вполне согласен. Мукдыкан — шаман, за свое шаманство берет у бедняков даже последних оленей. А когда отсюда уезжал последний купец, Мукдыкан купил у него весь товар и потом продавал аванькам в десять раз дороже. Тумоуль промышляет для хозяина зверя уже две зимы и будет промышлять еще зиму, и тогда только получит за это Гольдырек. Между тем он добыл Мукдыкану пушнины так много, что за нее можно бы купить весь товар на фактории. Одна черная лисица чего стоит! Такой зверь попадается раз в сто зим. А Гольдырек принесет с собой лишь один чум и десять оленей.