Всемирный следопыт, 1929 № 04

Теперь я бегу почти наравне с медведицей… Вот она обгоняет меня. Пересекает прямую линию между мною и домом. Я отрезан… Медведица приближается ко мне. Я бросаюсь в сторону и кричу, кричу во всю силу легких. Бегу по снегу зигзагами, поднимаясь по склону холма, на котором стоит наш дом. Медведица бежит за мной. Я принужден отклониться от прямого пути. Жгучий холод схватывает раскаленными щипцами мое тело. Но я бегу, бегу, задыхаясь, стуча зубами и дрожа всем телом. Я слышу за собой тяжелые шаги медведицы. Еще одно усилие… бр!.. Как холодно! В нескольких шагах от дома я попадаю в горячую струю радиоволны… Дверь. Только бы она не была закрыта изнутри!.. Медведица возле меня. Она поднимается на задние лапы и хочет крепко обнять меня, как дорогого друга. Я открываю дверь и вбегаю в комнату. Падаю на пол и теряю сознание…

Медведица, очевидно, не тронула меня потому что я слышу, словно сквозь сон, голоса профессора Вагнера и Дашкевича, который, очевидно, вернулся раньше меня.

— Такого рода заболевание, конечно не может быть вызвано действием коротких радиоволн, — говорит профессор. — Товарищ Рубцов простудился, Ого! Сорок и три десятых.

«Как мог я простудиться? — думаю я, — Конечно, только выйдя из сектора направленной радиоволны. В этом главное неудобство искусственного отопления человеческого тела. Когда люди научатся произвольно регулировать свою температуру без внешних воздействий, тогда действительно можно будет безопасно гулять в костюме Адама вдоль Полярного круга».

(Рассказ записан со слов т. И. И. Р., недавно прибывшего с Новой Земли. Ответа от профессора Вагнера по поводу этого рассказа еще не получено.)

• • •

НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

БОЧЕНКИНА И ХВОЩА

_{СЕРИЯ ЮМОРИСТИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ}

_{В. ВЕТОВА}

Чернопегая в румянах

Рисунки худ. В. Голицына

Пора, пора!.. Рога трубят,

Собаки прыгают на сворах.

Пушкин.

Был крепкий бодрящий морозец. Красный шар восходящего солнца медленно выходил из-за бугра. Село Ивлево дымило разом изо всех своих труб. Дым поднимался тонкими столбами и уходил в голубую высь, предвещая тихий чудесный охотничий день.

— Эй, охотники! Собака охотницкая вам не потребуется?

Так окликнул нас с Семен Семенычем ивлевский крестьянин Михайло Защипкин, когда мы со своими гончими проходили мимо его избы.

— Спасибо, и своими псами довольны, — отвечал я. — А откуда у тебя собака?

— В лесу пристала и вот уж третий месяц как у меня живет. Зайцев знаменито гоняет. Обождите, я вам ее сейчас покажу.

С этими словами Михайло скрылся во дворе.

— Скажите, Семен Семеныч, к вам, как председателю союза охотников, не поступило ли заявления насчет пропажи гончей собаки?

— Никаких заявлений не было, но личности всех гончих собак в нашем уезде мне хорошо известны. Я сразу узнаю, чья собака к Михайле пристала.

Во дворе раздался отчаянный собачий вопль, ив ту же минуту перед нами предстал Михайло. Он вел на веревке большую пеструю собаку и энергично подпихивал ее сзади коленкой.

_{Михайло вел на веревке большую пеструю собаку…}

При виде этого пса мы с Семен Семенычем невольно расхохотались, а наши гончие — Рыдало, Докука и двое Докукиных детей, поджарых молодых выжлецев — разом метнулись на сворках, взъерошили шерсть и вызывающе подняли хвосты.

— Эй, Михайло! Ну, не совестно ли тебе такую дрянь показывать! Да твоей собаке жить осталось не более суток. На нее страшно смотреть.

Собака Михаилы действительно окраской походила на гончую англо-русской породы, но что за отталкивающий вид был у нее! Более изнуренного пса мне еще не приходилось видеть. Это был скелет, обтянутый кожей; на нем легко можно было бы сосчитать все ребра и позвонки. Собака подгибала зад, болезненно горбила спину и, казалось, шаталась от слабости. К тому же она прыгала на трех ногах, подогнув четвертую больную лапу.

— Пойдем, Владим Сергев, — сказал Семен Семеныч. — Нечего нам тут время терять. День короткий. Нынче много не нагоняемся. Прощай, Михайло! Убери подальше свою собачью холеру. Она и заряда дроби не стоит!

— Эй, охотники! — крикнул Михайло нам вслед. — Обождите! Зря вы собаку хайте! Вы сначала испробуйте, как она гоняет, а потом уж ругайте. Я дело вам говорю: это знаменитая собака!

Семен Семеныч махнул рукой, и мы быстро зашагали по направлению к Кустроватому лесу. Этот молодой лес славился обилием зайцев, которых там было, по словам Семен Семеныча, целое «депо».

— И бывают же дураки! — рассуждал Семен Семеныч. — Эту, простите за выражение, собаку прежний ее хозяин, небось, нарочно из дома прогнал, чтобы зря не кормить, а Михайло нахально нам ее тычет и еще пробовать предлагает. Видно, совести у него не хватает.