Всемирный следопыт, 1928 № 12

Снова под водой заработали водолазы, а наверху, в просторных изящных салонах, гремели оркестры, под которые немцы пьют утренний кофе, завтракают, обедают, ужинают и танцуют фокстрот по вечерам. Еще несколько дней имеют возможность туристы разгуливать по берегу Решерш-Бея в шляпе с тирольским перышком, в выутюженном костюме, с пледом, переброшенным через руку. Чинно, гуськом отправляются они к глетчеру на строго отмеренное капитаном число часов. Сотни туристов с утра и до позднего вечера упорно лазят по нашему «Красину». Сотни кодаков день и ночь общелкивают «Красина» со всех сторон, и неутомимый кинооператор то-и-дело крутит ручку своих двух аппаратов.

Немцы страдают тяжелым недугом автографомании. Каждый из 1500 пассажиров должен получить по автографу от каждого из 138 красинцев… Наши кочегары дарили туристам куски негодного дерева, оставшегося от приготовления заплат для «Монте-Сервантеса» в качестве остатков самолета Лундборга.

_{Красинские кочегары дарили туристам куски негодного дерева в качестве остатков самолета Лундборга…}

С возгласами: «О, Lundborg, das ist kolossal!.. Kolossal!..» немцы восторженно заворачивали эти щепки в носовые платки…

Мне совестно было надувать старого физика, приставшего ко мне с просьбой подарить что-нибудь, что он мог бы повесить в Висбадене у себя в классе в поучение мальчикам как сувенир, полученный на борту легендарного корабля. Однако не подарить ему ничего было немыслимо, и я преподнес умиленному толстяку старую синоптическую карту с предсказанием погоды за истекшие две недели, сделав на ней соответствующую трогательную надпись…

Но вот закончилась возня водолазов с починкой, корпус «Монте-Сервантеса» снова стройно выпрямился над водой. Звуки «Интернационала», исполняемого двумя оркестрами немцев, провожали нас, когда мы отходили от берегов Решерш-Бея. Теперь мы твердо шли на юг. Надо было спешить, но мы боялись развивать полный ход до тех пор, пока не убедились, что «Монте-Сервантес» починен на-совесть и может итти самостоятельно. По просьбе немецкого капитана, подтвержденной данным ему на борт третьим помощником нашего капитана, мы предоставили «МЬнте-Сервантеса» самому себе и пошли прямо на Гаммерфест, куда и прибыли несколькими часами раньше немцев.

По пути около Медвежьего острова, замечательного тем, что редким морякам приходится его видеть (он постоянно затянут туманом), мы повстречали «Зеефальк» — немецкое спасательное судно, вышедшее на помощь «Монте-Сервантесу». Теперь мы уже наверное знаем, что если бы «Зеефальк» дошел до Бел-Зунда, то спасать ему пришлось бы не «Монте-Сервантеса», а лишь флаг компании «Гамбург — Южная Америка» с кончика гротмачты…

XXIV. Культурные центры.

Гаммерфест расположен далеко за Полярным кругом — на 70°40′11» северной широты. Этот крошечный городок раскинулся по берегу глубокого фиорда, защищенного от моря длинной грядою гор. Городок — чисто рыбачий. Вся его индустрия представлена одним заводом для вытапливания тюленьего жира. Живут тут 1200 человек, но это не мешает городку иметь центральную площадь с фонтаном. Хотя площадь эта величиной не больше цветочной клумбы на любой из наших площадей, но на ней, как пестрые птицы на жердочке, выстроились в ряд десять блестящих кузовов таксомоторов. Каждый дом в Гаммерфесте имеет электричество и телефон.

Ровной, как стол, извилистой улицей, мимо желтеющих бананами и кучами апельсинов витрин крошечных магазинов, мы несемся к окраине. Здесь на узком мысу, вдающемся в фиорд, высится гордость Гаммерфеста — гранитный монумент, сооруженный в память окончания работ русских и шведских ученых, измерявших с 1816 по 1852 г. меридиан от Севастополя до данной точки.

Это — единственная достопримечательность, которой гордятся жители Гаммерфеста. Но мне кажется, что подлинной достопримечательностью Гаммерфеста являются розовые, упитанные ребятишки, которые в три часа ночи, как ни в чем не бывало, катаются на лодках по фиорду. Хотя ночь в Гаммерфесте— понятие относительное, ибо солнце сверкает так, как не сверкает оно в полдень в Москве, но все же я представлял себе, что дети в этот час должны спать. Ничего подобного — они отсыпаются зимой, когда солнце уходит за горизонт на долгие месяцы. Летом, насколько хватает сил, они пользуются солнцем. И не только дети. Многочисленные группы молодежи снуют по тротуарам в этот поздний час с таким видом, словно вышли пройтись после обеда. Удручающий контраст представляет погруженная в мертвый сон громада «Монте-Сервантеса», стоящая на рейде.

Но вот исчезают за поворотом фиорда и домики Гаммерфеста. Снова мшистые склоны гор обступают нас слева и справа. Снова беленькие домики рыбаков лепятся на крохотных лужайках у отвесных береговых скал. Мы идем к Тромсе.