Всемирный следопыт, 1928 № 08

Несмотря на опасность охоты, опытные охотники настойчиво преследуют тигра, так как шкура хищника расценивается высоко. Еще дороже ценят живого тигра. Так, до войны владелец знаменитого Гамбургского зоологического сада, К. Гагенбек, платил за взрослого уссурийского тигра 1000 английских фунтов стерлингов (около 10 000 руб.), за тигрицу—500 фунтов, а за годовалого тигренка—100 фунтов.

Такой спрос побудил южно-уссурийских охотников энергично приняться за добывание страшных хищников. Процесс этой своеобразной ловли, по словам Н. А. Байкова, заключается в следующем:

«По свежему тигровому следу пускают свору хороших злобных собак, которые, в конце концов, окружают зверя. В это время подходят охотники; один из них принимает на себя удар хищника и падает в снег, лицом вниз. Одновременно двое сподручных набрасывают на голову и грудь тигра сеть, имеющую форму мешка, и затягивающее концы. Очутившись в сети, зверь оставляет охотника и старается выпутаться из петель, но этим еще более запутывается в них. В конечном итоге, тигр пеленается сетью, как ребенок, связывается веревками и препровождается куда следует. Конечно, эта охота требует невероятной выносливости, здоровья, терпения, смелости, сноровки и знания характера зверя. При малейшей оплошности и невнимательности охотникам грозит гибель, но высокая цена соблазняет многих, и жизнь ставится на карту.

Живьем ловить можно только молодых тигров, не старше трех лет и весом не более 150 килограммов, стариков же, превышающих данный вес[24]), доставать этим способом очень трудно, почти невозможно, так как колоссальная их сила, при соответствующей ловкости и грузности, парализует все усилия не только трех, но и десяти человек…»

Описанием этого своеобразного лова, который по праву может быть назван героическим, мы и заканчиваем наш краткий очерк жизни советских трапперов.

Несмотря на опасности, бесконечные трудности, значительные лишения, — как много в жизни этих людей волнующей привлекательности, которую создает могучая природа, постепенно открывающая им свои бесконечные, многообразные тайны, которые развивают ум и вырабатывают одни из лучших свойств человеческого характера: стойкость, смелость, находчивость, прямоту!..

_{«Лабаз» — примитивная постройка на деревьях. Служит для подкарауливания крупных зверей, иногда — для хранения припасов.}

ЧЕРЕПАХИ ЧОРТОВА ОСТРОВА

Рассказ Б. Рустам Бек Тагеева

I. Прибытие на Чортов остров.

— Дружней, ребята, навались! Вот так… Еще разок! — кричал, стоя на руле гребного баркаса, рослый загорелый солдат в белой куртке и летней фуражке французской колониальной пехоты.

Шестеро гребцов, обливаясь потом, напряженно гребли. Их полуобнаженные тела, словно шатуны паровой машины, мерно, в такт раскачивались взад и вперед. Их головы то низко склонялись к коленам, то закидывались назад. Одни от напряжения оскаливали зубы, другие громко покрякивали в такт потрескиванию весел в уключинах.

Баркас сносило сильным течением.

— Чорт бы его побрал, этот проклятый остров! — ворчал рулевой. — Всего каких-нибудь триста метров переплыть, а такое мученье!

— Это и есть Чортов остров? — спросил рулевого сидевший у его ног парень в серой куртке и старой панаме.

— Он самый. Здесь конец Нового Света, и до самой Европы и Африки— одна лишь вода, — ответил рулевой. — Ну, еще разок, ребята! — крикнул он гребцам.

Он положил руль на борт. Баркас сильно накренился и круто повернул вправо. Гребцы убрали весла. Как стрела, понесся баркас, увлекаемый быстрым течением к берегу.

— Держись, Леру, крепче за банку[25]), а то, чего доброго, тебя выбросит в море, когда мы ткнемся в отмель! — крикнул рулевой пассажиру.

Тот ухватился обеими руками за край доски, на которой сидел, и впился глазами в открывшуюся перед ним панораму.

На фоне бесконечного водного пространства выступал небольшой островок, сплошь заросший огромными кокосовыми пальмами. Он казался совершенно недоступным. Обрывистые берега круто спускались в море. Кое-где из-за пальмовых стволов выглядывали строения.

«Так вот он, Чортов остров! — подумал Леру. — Он совсем не такой, каким я его воображал. Какая красота! Что за великолепные пальмы!»

Солнце немилосердно пекло, и Леру хотелось поскорее очутиться в тени тропической рощи. «Лечь и заснуть поскорее», — думал он.

— Шабаш! — крикнул рулевой.

Как один, гребцы вырвали из уключин тяжелые весла и бросили их на дно баркаса.

Теперь Леру казалось, что остров вдруг сдвинулся с места и с невероятной быстротой несется на баркас, грозя разбить его в щепки своими скалистыми берегами.

Вдруг баркас вздрогнул, заскрипел и покатился по мелкой гальке.

На берегу показались люди. Они, словно выпрыгнули из-под земли. Леру не мог различить, были ли это французы или негры, — до того их лица и руки были сожжены тропическим солнцем.