Всемирный следопыт, 1927 № 10

Он не был трусом, но любил жизнь, и эта любовь к жизни вызывала в нем сейчас ту сковывающую движения жуть, которую он не раз испытывал под взглядом невидимой в заросли, притаившейся перед прыжком пумы… Сердце короткими сильными ударами молотом стучало в груди, за ушами давил звенящий напор крови, а все мускулы оледенели в судорожном напряжении…

Страшный удар по голове свалил украинца с ног… В быстро сгущавшемся мраке перед глазами мелькнула огромная волосатая туша и навалилась на грудь… Лавро потерял сознание…

V. В стране великанов.

Быстро бежит голубой прозрачный Буг, закручиваясь ямками мелких водоворотов. Налево у плотины хлопотливо шлепают вальки моющих белье баб, скрипит телега и звонка в неподвижном воздухе раздается высокий тенор, покрикивающий на волов:

— А…ття! А…ття! Дурный! Псс…со! Песо!

Старик Прокоп лениво тянет сверкающий канат ветхого парома, а на пароме сгрудилась белым пятном группа косарей… За Бугом, по склону крутого обрыва ласточкиными гнездами прилепились белые хатки Кушпыровки, лениво попыхивающие в прозрачное небо желтыми дымками из труб. Оттуда вкусно пахнет горячей паляницей и поджаренной копченой грудинкой…

Лавро открыл глаза. Он лежал на мягкой сочной траве, и первое, что бросилось ему в глаза, был ползущий на четвереньках совершенно голый смуглый ребенок, казавшийся несообразно огромного росту. Равнодушно, точно в полусне, следя за движениями ребенка, Лавро повел глазами вправо — и сразу очнулся. Невдалеке, присев на корточки, аппетитом уплетали траву два гигантских темно-зеленых с проседью зверя. Короткие, согнутые в коленях задние ноги, поддерживали массивный суживающийся к плечам корпус. Передние лапы с обезьяньими пальцами, кончавшиеся длинными ногтями, были в постоянном движении: они то загребали охапку травы, то почесывали в разных местах огромное тело, то шевелились бесцельно в воздухе, делая преуморительные движения. Тяжелые челюсти, чавкая, быстро и непрерывно жевали под шевелившимся седоусым черным носом. Не меняя положения корпуса и не переставая жевать, зверь то и дело вертел головой, озираясь во все стороны равнодушным взором янтарно-желтых, блестящих, неподвижных как бусы глаз, и при этом густая короткая грива на затылке дыбилась, открывая розовые кончики маленьких ушей. Короткий голый обрубок черного глянцевитого хвоста крючился и вилял из стороны в сторону от явного удовольствия, доставляемого зверю процессом пищеварения.

Оба гиганта производили впечатление самых миролюбивых тварей… Вот один сделал два-три грузных переваливающихся шага, приблизился к другому вплотную и потянулся к нему мордой, не переставая жевать и тяжко вздыхая от трудов праведных другой, хрюкнув, отстранился корпусом и выставил вперед одну переднюю лапу: «Не подходи, мол, я страшно занят!»

Первый вильнул хвостом, недоуменно оглядываясь, почесал спину и вдруг, выкинув из огромной пасти длинный, липкий, оранжевого цвета язык, деловито стал облизывать сбою черную ладонь. Эта сцена была так забавна, что Бри-гида расхохотался, но тупая ноющая боль сдавила затылок, луг со зверями и огромным младенцем закачался перед глазами, а в ушах зашумели тысячи оглушительных колес… Через минуту, придя в себя, Лавро ощупал голову: она была плотно обвязана мокрой повязкой из грубой ткани. Он попытался встать, но, чувствуя страшную боль в голове и звон в ушах, с величайшим трудом мог лишь приподняться на локте и и медленно оглянулся.

Впереди, за широкой полосой цветущего сочного луга тянулась полоса леса, а за лесом туманным амфитеатром громоздились далекие скалы. Сзади, шагах в двадцати, в отвесной гранитной стене чернел вход в пещеру. Около пещеры, на длинной каменной скамье с высеченным странного рисунка орнаментом, сидел удивительный человек. Это был великан, даже в сидячем положении превышавший рост взрослого мужчины. Тело его, едва прикрытое темно-зеленой звериной шкурой, было коричнево-красного цвета. Жесткие седые волосы и борода окаймляли львиной гривой довольно привлекательное лицо с небольшими, живыми, близко к переносице сидящими глазами.

Старик строгал кусок дерева каким-то странным снарядом — не то ножом, не то напилком, сделанным, как показалось Лавро, из латуни. Заметив, что охотник шевелится, старик поднялся. Да, это был настоящий великан — двух с лишним метров высоты — с прекрасной, сухой, мускулистой фигурой, несколько сгорбленной от старости, но еще гибкой и могучей. Подойдя к Бригиде, он наклонился над ним и не по росту тихим и странно тонким голосом спросил что-то на непонятном языке, в словах которого, очевидно, преобладали согласные буквы.

_{Старик-великан подошел к Бригиде, наклонился над ним и не по росту тихим и странно тонким голосом спросил что-то на непонятном языке…}