Всемирный следопыт, 1927 № 01

Справа и слева от песчаной полосы берега, которую он избрал своим местопребыванием, у самой воды рос густой кустарник. Под этим живым навесом он обыкновенно привязывал свою лодку, чтобы защитить ее от солнца.

Иной раз он ездил к рифам, но не мог пристать там, потому что не к чему было привязать лодку. Часто он часами лежал в лодке, положив руки на скамейку, а подбородок на руки, и наблюдал кораллы на дне лагуны, моллюсков, крабов, рыб… Целый мир в хрустальной оправе, мир молчаливый, пестрый, яркий и — всегда новый.

* * *

Прошло три месяца. И однажды Паризо покинул берег и углубился в лес. Монотонность жизни оказала, наконец, свое действие, породила в его душе какое-то беспокойство, которое толкнуло его на решение исследовать остров. А отчасти сыграло роль и необ’яснимое смутное влечение, коренившееся в том чувстве отвращения и ужаса, которое ему внушал лес. Лес пугал его, отталкивал… и манил.

Пройдя рощу пальм на берегу и смоковницы у родника, Паризо скоро попал в настоящую тропическую чащу, в царство таинственного сумрака и безмолвия, в тиши которого происходила борьба не на жизнь, а на смерть. Здесь травы боролись с вьющимися растениями, вьющиеся растения — с травами, а деревья — и с теми и с другими. Стебли лиан свисали отовсюду, словно корабельные канаты, а к ним цеплялись орхидеи, похожие на пташек с нездорово-роскошным оперением.

Паризо смело пробирался все дальше и дальше и как раз пересекал опушку небольшой прогалины, когда внезапно заметил, что он не один. Кто-то смотрел на него. Не животное и не человек, — существо, высеченное из камня.

Это был один из тех старинных истуканов, какие можно найти на многих тихоокеанских островах. Глыба камня, паза в два больше человеческого роста, огромное лицо с черными впадинами глаз, похожее на то, как если бы его вытекла рука ребенка, пользовавшаяся резцом великана.

Очевидно, здесь было в свое время что-то в роде священной рощи или капища. Но теперь от всего этого ничего не осталось, кроме покосившегося истукана, который стоял один-одинешенек среди сумрака тропической чащи, словно прислушиваясь к чему-то…

Сквозь листву деревьев падал луч солнца прямо на лицо истукана. Широкие и перистые листья с таинственным шелестом качались под легким дуновеньем ветра, создавая странную игру света и теней. И Паризо казалось, что глаза истукана загораются, а губы кривятся в насмешливую улыбку и что-то шепчут непонятное, страшное, угрожающее. Паризо похолодел ют ужаса.

— Ну, чего я испугался? Ведь это всего только каменный истукан, — стараясь сам себя успокоить, говорил вслух Паризо, но не мог справиться с охватившим его ужасом.

Переход от сияющей, солнечной лагуны к этому мрачному месту был слишком резок. А неожиданный вид этого человеческого лица, грубо высеченного из камня, но неотразимо сильного своей первобытной простотой, поразил его, как удар грома среди ясного неба. Паризо смотрел, не отрываясь, на истукана, черные впадины глаз которого прожигали насквозь его сознание, запечатлеваясь на всю жизнь.

Наконец, опомнившись, юноша повернулся и бросился бежать без оглядки. Он спотыкался, падал, путался в лианах, с остервенением: рвал окровавленными руками зеленую паутину и опять бежал. Куда? Все равно, только бы подальше от этих страшных, мертвых всевидящих глаз. И, наконец, он упал, теряя сознание от страха и усталости.

Когда он пришел в себя, была уже ночь. С первым же проблеском сознания вернулся и ужас. Однако, немного освеженный ночной прохладой и отдохнувший, Паризо мог рассуждать более спокойно.

— Пролежу здесь до утра, а утром вернусь к лодке. Буду лежать совсем тихо, как мертвый. Все это только нервы и больше ничего. Не придет же он сюда.

Но, как только Паризо подумал об этом, вдруг его охватило такое сосущее до физической боли чувство жути, что он вскочил и готов был опять бежать, не владея собой.

— Навождение какое-то! — отдуваясь, сказал Паризо и отер холодный пот, выступивший на лбу. — Я переломлю себя. Буду спокойно итти все прямо, в одном направлении. Остров невелик, и я скоро выйду к берегу.

И, стиснув зубы, сжимая до боли кулаки, чтобы не поддаться опять паническому ужасу, Паризо пошел нарочито размеренным шагом. Впрочем, в ночной тьме, среди этой чащи итти быстрее было и невозможно. Он очень, медленно продвигался вперед.

Ночь приближалась к концу, Небо стало бледнеть. Скоро взойдет солнце, и его страхи кончатся. Но в лесу было еще сумеречно. У стало раздвинул Паризо кусты, вышел на лесную поляну — и вскрикнул от ужаса.

Перед ним стоял истукан…

В. сером предрассветном сумраке леса глаза истукана казались неумолимо грозными, а рот неподвижно усмехался.

Паризо на мгновение замер, тихо раздвинул спиною кусты, прошел, пятясь несколько шагов и только потом обернулся и побежал. Лучи солнца указывали ему дорогу, и он скоро увидал коралловый берег и голубую лагуну, порозовевшую в утренних лучах. Паризо бросился к лодке, как к старому другу.

* * *