Всемирный следопыт, 1926 № 10

— Положение более, чем серьезное, — сказал он. — Если не удастся ликвидировать эпидемию здесь, в Номе, то она может распространиться по всей стране, и все одиннадцать тысяч жителей будут находится под угрозой смерти. Эта болезнь, опасная для белых, для эскимосов и индейцев в их условиях жизни безусловно смертельна. Необходима поголовная прививка, но если вакцина получится позже завтрашнего дня, то она будет уже бессильна остановить дальнейшее развитие заразы.

Взволнованный словами доктора, мэр немедленно сделал распоряжение оповестить всех местных жителей об острой необходимости найти охотников отправиться навстречу тем, кто вез из Венаны драгоценную посылку и кого погода могла задержать в пути.

К чести жителей Нома несколько человек из самых опытных ездоков на собаках, не теряя ни минуты, заложили свои сани и отправились в путь. Между ними были такие знаменитые чемпионы в этой области, как Чарли Рон и Гуннар Кассон. Этот последний намного опередил своих товарищей и на восемьдесят пятой миле от города встретил сани Леонарда Сепаллы, собаки которого совсем уже выбились из сил, а сам он едва мог произнести несколько слов. Но посылка была в полной сохранности. Гуннар Кассон взял ее в свои сани и помчался в обратный путь.

Вот, что он сам рассказывал об этой последней части пути.

«Немало трудных переездов и плохих дорог видел я в своей жизни, но хуже этих восьмидесяти пяти миль не запомню. Если бы не головной пес моей упряжки, Бальто, не доехать бы мне до Нома. Чутье у этой собаки удивительное. На гладком, как зеркало, льду залива, где ураган смел весь снег дочиста, где и помину не было о какой-нибудь дороге, Бальто ни разу не сбился с верного курса и к девяти часам вечера довез меня до Блюффа — маленькой деревушки на берегу Нортонского залива. Моя упряжка состояла из тринадцати длинношерстных собак. Проехав еще с полмили, я увидел Леонарда Сепаллу. Бедняга страшно мне обрадовался.

«Доехав с Сепаллой до первого домика Блюффа, мимо которого шла наша дорога, я передал его на попечение знакомого мне охотника и сначала подумал было внести посылку в теплое помещение, чтобы ее немного отогреть, но мороз все крепчал, было уже 32° ниже нуля, ураган все усиливался, и, боясь, как бы не пришлось задержаться дольше, чем я мог, я решил ехать в Ном, не теряя ни минуты. И, не заходя в дом, я помчался в обратный путь.

Памятник головной собаке упряжки Гуннара Кассона, доставившей драгоценный груз противотифозной вакцины в Ном, на Аляске, в самый разгар тифозной эпидемии. Памятник этот сооружен в центральном парке Нью-Йорка. На его открытие были выписаны из Нома Гуннар Кассон с его собакой „Бальто“, также фигурирующие на этой фотографии. Кассон одет в тот самый эскимосский меховой костюм, в котором он выезжал из Нома за вакциной.

«Было десять часов вечера. Начинался сильный снег, а мне надо было во что бы то ни стало добраться до Сафети — местечка, находящегося в тридцати пяти милях от Блюффа, — прежде, чем дорога сделается совсем уже не проезжей. Первые несколько миль я подвигался с максимальной скоростью и чувствовал себя очень бодро. Но холод был ужасающий и пронизывал меня до самых костей.

«Я благополучно доехал до того пункта, где в Нортонский залив вливается река Топкока. Тут я едва было не погубил своего верного Бальто. Не разглядев из-за сильного снега, который слепил мне глаза, что в одном месте поверхность льда была покрыта водой, я направил туда сани, и бедный Бальто попал передними ногами в воду. По счастью, вблизи оказался большой сугроб снега, в котором Бальто мог осушить свои мокрые лапы, и опасность отморозить их была таким образом устранена.

«Скоро начался под'ем на Топкокский холм. Северо-западный ветер дул теперь прямо в лицо, и, пока мы поднимались по оледенелому склону, я успел отморозить себе правую щеку. Спустившись с холма, мы опять попали на гладкую открытую равнину, где ураган бушевал совсем уж с чудовищной силой. Он слепил глаза, и я не мог видеть ни ближайшей к саням собаки, ни даже своей руки, которую держал почти у самого лица. Я ровно ничего не видел и, сознавая свое полное бессилие, полагался только на безошибочный инстинкт Бальто и остальных собак, которые, ни разу не останавливаясь, мчали меня по равнине.

«Необычайная сила урагана и полная невозможность ориентироваться в том, что меня окружало, заставили меня отказаться от мысли делать заворот на Сафети, где меня ждал следующий гонец, и я только после узнал, что в Сафети была получена телеграмма из Нома, в которой мне предлагали переждать в этом местечке бурю.

«За Сафети начиналась менее трудная дорога. Буря постепенно стихала, и только наступившая темнота затрудняла быстроту моего продвижения вперед. Я рассчитывал с наступлением рассвета наверстать потерянное время, но на беду две из моих собак, которые в предыдущую поездку сильно пострадали от холода, начали слабеть. Пришлось остановиться и тщательно укрыть их заячьими шкурками, припасенными на подобный случай. Я был вдвойне рад и за себя и за собак, когда увидел, наконец, вдали крыши Нома…»