Всем парням, которых я любила

– Ты собираешься позвонить ему? Прямо сейчас?

Мне нравится, что я его удивила. Кажется, будто я обыграла его. Думаю, заставать Питера врасплох может стать для меня веселым хобби. Повелительным тоном, который я использую только в разговоре с Китти, произношу:

– Просто дай мне свой телефон. – Питер протягивает мне его, и я копирую номер Джона к себе. – Я позвоню ему, когда захочется мне, а не когда этого хочешь ты.

Питер бросает на меня взгляд, в котором читается уважение. Конечно, я вообще не собираюсь звонить Джону, но Питеру этого знать не обязательно.

В ту ночь я лежу в постели, все еще думая о Джоне. Забавно размышлять, а что если бы. Страшновато, но весело. Будто бы эта закрытая дверь приоткрылась, на совсем малюсенькую щелочку. А что если? Как бы это было – я и Джон Амброуз Макларен? Я могу представить себе это, когда закрываю глаза.

Глава 30

МЫ С МАРГО РАЗГОВАРИВАЕМ ПО ТЕЛЕФОНУ. Здесь субботний полдень, а там уже субботний вечер.

– Ты выбрала себе стажировку на весну?

– Еще нет…

Марго вздыхает.

– Я думала, ты собираешься попробовать заняться чем-нибудь в Монпелье. Им вроде требуется помощь в архивах. Хочешь, я позвоню Донне за тебя?

Марго два лета подряд стажировалась в Монпелье, и ей это нравилось. Она была там на каких-то важных раскопках, где они нашли осколок фарфоровой тарелки Долли Мэдисон; можно подумать, они нашли алмазы или кость динозавра. Там все обожали Марго. Когда она уехала, они подарили ей декоративную тарелку за все ее труды. Папа повесил тарелку в гостиной.

– До Монпелье слишком далеко ехать, – говорю я.

– А что насчет волонтерства в больнице? – предлагает она. – Ты могла бы ездить с папочкой в те дни, когда он работает.

– Ты же знаешь, я не люблю больницу.

– Тогда библиотека! Тебе нравится библиотека.

– Я уже заполнила анкету, – вру я.

– В самом деле?

– Или как раз собиралась.

– Мне не следует давить на тебя. Ты должна сама этого хотеть. Тебе нужно проявлять инициативу. Я не всегда буду рядом, чтобы подталкивать тебя.

– Знаю.

– Ты же понимаешь, Лара Джин, как важен этот год? Это – все. Повторения не будет: это предпоследний год.

Я чувствую подступающие слезы и нарастающую панику внутри себя. Если она задаст мне еще один вопрос, то это будет слишком, и я расплачусь.

– Алло?

– Я все еще здесь, – говорю я срывающимся голосом. Знаю: Марго в курсе, что я сейчас расплачусь.

Она замолкает.

– Слушай, у тебя все еще есть время, хорошо? Я просто не хочу, чтобы ты слишком долго тянула и все хорошие места достались другим. Я беспокоюсь о тебе. Пока все отлично; у тебя все хорошо.

– Хорошо. – Даже одно это маленькое слово стоит усилий.

– А как все остальное?

Я начала этот разговор, желая поведать ей о Питере и обо всем, что со мной происходит, но теперь я просто чувствую облегчение, что между нами все эти мили и она не может видеть, что я творю.

– Все хорошо, – отвечаю я.

– Как Джош? Ты разговаривала с ним в последнее время?

– Не совсем, – говорю я. Я была настолько занята с Питером, что у меня действительно не было возможности.

Глава 31

МЫ С КИТТИ СИДИМ НА КРЫЛЬЦЕ. Она пьет свой корейский йогурт, а я, пока жду Питера, вяжу шарф для Марго. Китти ждет, когда выйдет папа: он сегодня подвозит ее в школу.

Мисс Ротшильд пока не выходила. Может быть, она сегодня приболела или вышла на пробежку позже, чем обычно.

Наши глаза прикованы к ее входной двери, когда по нашей улице проезжает микроавтобус и тормозит напротив нашего дома. Я прищуриваю глаза. Это Питер Кавински. За рулем желто-коричневого минивэна. Он высовывает из окна голову.

– Вы едете или нет?

– Почему ты разъезжаешь на этом? – окрикивает Китти.

– Не бери в голову, Кэтрин, – отзывается Питер. – Просто залезай.

Мы с Китти переглядываемся.

– Я тоже? – спрашивает меня Китти.

Я пожимаю плечами. Затем откидываюсь назад, открываю входную дверь и кричу:

– Папочка, Китти едет со мной!

– Окей! – кричит он в ответ.

Мы встаем, но как раз в этот момент из своего дома выбегает мисс Ротшильд в темно-синем костюме с портфелем в одной руке и кофе в другой. Мы с Китти радостно посматриваем друг на друга.

– Пять, четыре, три…

– Черт возьми!

Хихикая, мы бежим к микроавтобусу Питера. Я сажусь на пассажирское сиденье, Китти забирается назад.

– Над чем вы смеялись? – спрашивает он.

Я как раз собираюсь рассказать ему, и тут из своего дома выходит Джош. Он останавливается и наблюдает за нами секунду, прежде чем помахать. Я машу ему в ответ, а Китти высовывает из окна голову и кричит:

– Привет, Джош!

– Привет, – окликает Питер, наклонившись надо мной.

– Хэй, – говорит Джош в ответ. Затем садится в свою машину.

Питер тычет меня в бок и улыбается, а потом разворачивает автомобиль.

– Расскажите мне, почему вы смеялись.

Пристегивая ремень безопасности, я говорю:

– Примерно раз в неделю мисс Ротшильд бежит к своей машине и проливает на себя горячий кофе.

Китти добавляет:

– Это самая смешная вещь в мире.

Питер фыркает:

– А вы садисты.

– Что такое «садист»? – интересуется Китти. Она просовывает голову между нами.

Я оттесняю ее назад и говорю:

– Пристегни ремень.

Питер разворачивает машину.