Всего один неверный шаг

— Андреевна, — подсказал Наварский.

Соколов кивнул:

— Рыжего помнишь?

— Его разве забудешь, — усмехнулся Игорь.

Был у них в институте товарищ с примечательной рыжей шевелюрой и талантом влюбляться до кишок. Уж если полюбил бабу — луну с небес к её ногам и не меньше. Соколов, что до сих пор гордился тем, что ни одна баба не разбила ему сердце, никогда не понимал, как так можно.

— Он, знаешь, почему последний раз развёлся? — листал Сокол список номеров длинными лентами, словно у него были номера всех шлюх города. — Смотрел порнуху и дрочил. Понимаешь? — поднял он глаза. — Тупо дрочил за столом у компа.

— И?.. — не понимал Наварский.

— И всё. Жена застала и подала на развод. У них, оказывается, был уговор — смотреть можно, себя трогать — нельзя. Измена измен. А он, видишь, сорвался.

— Уговор есть уговор, — пожал плечами Наварский. — Рамки в каждой семье свои. Какими бы странными ни были условия, если двое договорились, значит, договорились. Измена — это несоблюдение договорённостей…

В голове наконец приятно затуманилось и даже как-то отпустило.

Может, всё же вернуться домой? — подумал он.

С того момента, как заселился в номер, у Наварского было странное чувство: словно он всего этого не хотел, но заставлял себя хотеть. Заставлял ровно до того момента, когда жена сказала: уходи. В тот миг, когда между ними разверзлась пропасть, Наварскому нестерпимо захотелось перемотать время назад, и никогда не говорить тех слов, что он сказал.

Он представил, каким чудесным был бы ужин. Аня, его Звёздочка — вся такая резкая, колкая, острыми лучиками. Вероника, его Мышонок, — хлопотунья, заботушка, плюшевый бочок. Его Лера…

Он сглотнул подступивший к горлу ком.

Убирайся!.. Можешь не возвращаться!.. — полыхнуло болью.

И мысль о проститутке, гибкой, послушной девице, простой, без заморочек разрядке неожиданно тоже согрела. В качестве фантазии.

— Знаешь, любая баба пришла бы в ужас, если бы могла читать наши мысли, — сказал Сокол и поднял глаза, словно прочитал мысли Наварского.

— Думаю, их мысли нам бы тоже не понравились, — усмехнулся Игорь.

— Я тут пытался посчитать, сколько раз в день в уме грешу, — хмыкнул Сокол, — и понял: всегда. Вот скажи я своей, что мысленно трахал даже свою первую училку, которую видел последний раз в семь лет, меня бы из дома выгнали с вещами в тот же день.

— Ну, твоя бы вот так сразу не выгнала, — усмехнулся Игорь.

Жена Сокола стойко терпела его измены, а потом взяла и трахнула первого встречного.

Наварский всегда думал по этому поводу: это как надо довести бабу, чтобы она надела красные трусы, написала на сайте знакомств и переспала с первым, кто согласился приехать, да ещё записала видео.

Сокол, конечно, с ней развёлся. Собрал вещички и, поджав хвост, переехал в съёмную квартиру.

Но это был тот случай, когда проиграть можно так, что победитель жалел о своей победе.

— Любая другая потащила бы тебя к мозгоправу, — ответил Наварский.

— Да, любая другая, понаивнее, так бы и сделала. Моя — нет, — вздохнул он. — Она же знала, что я бы трахнул и мозгоправшу, — заржал Сокол. — Да, собственно, так и было. Не жена меня туда отправила, начальник. Был у него такой период — пытался соответствовать мировым стандартам, считал, общение с психологом пойдёт сотрудникам на пользу. И весь грёбаный час я думал, как сорвать с неё чёртову юбку и подстрижена ли её лохматка.

— И как? — подпёр щеку кулаком Наварский. — Подстрижена?

— Выбрита до синевы. Вернее, выдрана. Горячая была баба, — он снова посмотрел в телефон, словно вспоминая, есть ли у него её номер. — Вроде ничего особенного, с виду самая обычная, но такая… ух, — он даже сглотнул. — Жаль, что уехала.

— Так не отпускал бы.

— Да зачем она мне, — отмахнулся Сокол.

Разговор о психологе разблокировал ненужные воспоминания. Настолько сейчас ненужные, что водка больше не лезла. Горечь обиды поднялась и встала в горле.

К психологам у Игоря были отдельные счёты, вернее только к одному. Он даже полез в телефон, забил его имя в поисковой строке и… не очень удивился.

Всё у него было хорошо. Шикарный сайт. Цветущий вид. Канал в телеграм с сорока тысячами подписчиков. Выпустил книгу, написал сотни статей, провёл десятки марафонов, которые поменяли жизнь тысяч женщин (цитата).

Но Игоря интересовала только одна. Та, что однажды сказала мужу: «Я не знаю, что делать. Наверно… Наверное, ты не поймёшь, зачем и как сильно он мне нужен…»

А Игорь понял. Услышал. Принял. Справился.

Он и сейчас бы справился. Сам. С чем угодно. Но он пришёл с этим к жене, и она его выставила.

Груз невысказанных слов душил, ещё Сокол так достал своими разговорами, что Наварский решил ехать домой, как только Ден закажет шлюх.

Но тот вдруг подскочил, словно что-то вспомнил.

Глава 12

— Слушай, какие шлюхи! Меня же Мирон на дачу позвал. Ему с Камчатки рыбы подогнали. Они собрались пить и жарить. И не только рыбу, — хохотнул Соколов. — Поедешь со мной?

— Не то настроение, — покачал головой Наварский.

— Ну как знаешь, — засуетился тот: сунул в карман нож, натянул кофту. — А я поеду.