Всего лишь измена

— Никакого говна у меня в туалете, понятно? Всё говно оставлять за дверьми! — отрезала Витка.

Толик задумался:

— То есть, можно в парадной покакать? А соседи не будут против?

— О, Господи! Толь? — взмолилась Милана, — Ты можешь свернуть эту тему с говном?

— Я-то могу! — он кивнул, — Но вот мой организм, он такой, непредсказуемый. Что, если ему приспичит? Я должен терпеть?

— Нин, и как ты с ним спишь? — покривилась Миланка.

Ниночка снова хихикнула. Толик слыл бабником! Немудрено. Статус, папины деньги, прикид и уверенность в завтрашнем дне — всё, что нужно для счастья. А я? Я встречался с другими, искал. Но не в силах найти, отвергал и обычных, и даже весьма симпатичных девчонок. Без любви секс казался фальшивкой.

— Пойду, прицелюсь, — сказал, и пошёл в направлении двери уборной.

В спину мне прозвучала ухмылка Толяна:

— Целься тщательней, брат! Не то оштрафуют!

Санузел был сдвоенный, очень просторный. Даже, наверное, больше, чем кухня. У стенки стояла огромная ванна, на бортиках: гели, шампуни, крема. Я открыл один и понюхал. Сладкий запах цветов, словно нос окунул в Виткин рыженький хвостик! Закупорив его, я решил изучить содержимое полочек над умывальником.

Здесь нашлось много чего. К примеру, мужской аромат. И довольно приятный.

«Запах денег», — подумал, вдохнув. И поставил на место. Увидел в стаканчике две зубных щётки. Они, точно сладкая парочка, льнули друг к другу. Я взял и развёл их по разным концам! Глупо, но всё же не смог удержаться. Он бывал здесь два раза в неделю. Вечерами водитель его привозил, а по утрам забирал. Как-то раз я буквально уснул, карауля на лавочке. Ждал, пока выйдет. Хотел, чтобы вышел! А он всё сидел и сидел…

Виталина слегка изменилась. Как-то выросла, стала выглядеть сдержаннее. Волосы стала укладывать как-то иначе. Теперь они вились, но уже не так сильно, как раньше. Как будто пружина внутри её тела сломалась, и вся она стала какая-то новая, мягкая. В женственных формах читался подтекст. Или мне так казалось?

— Эй, Костян! Ты там долго ещё? Всё-таки решил нарушить последнее правило? — послышался голос Толяна за дверью.

Я вышел:

— Иди!

«Караульный» сменился. Внутри ванной комнаты хрипло пропел голос Толика:

— А я всё чаще замечааааю,

А что меня как будто хто-то подменииииииил!

О моряааах и не мечтааааю,

Телевизер мне природуууу замениииил!

Девчонки на кухне болтали о чём-то. А Мишка курил на балконе. Я вышел к нему.

— Вид, конечно, — повёл он рукой.

Перед нами стояла Нева. Правда, не вся! Лишь её тусклый отблеск в прорехах ближайших домов. Но высоток поблизости не было. Все дома стародавние, родом из прошлых столетий. Конкретно этот был построен в 1913 году, я читал. До революции здесь жили одни аристократы. А сейчас их потомки живут.

— Красиво жить не запретишь, — хмыкнул я и достал сигареты.

Всю юность свою я курил. Бросил только годам к тридцати. Когда Витка ходила беременной Тохой, и её постоянно тошнило, в том числе от табачного дыма.

— Слышь, Кость, я чё хотел спросить, — Мишка встал ближе ко мне, будто нас могли слышать, — А у Милы есть кто, ты не в курсе?

Я оттопырил губу:

— Да не знаю, у Витки спроси.

— Ты спроси, — хмыкнул Мишка. Он в нашей троице был самый робкий. Хотя внешне давал фору Толику.

Я припомнил наш секс на квартире у Милы. Это ж надо такое удумать? Всё равно, что с сестрой переспать! Но Милана была не в обиде. И, кажется, даже забыла о том инциденте. Общалась со мной, как всегда.

— Хорошо, я спрошу, — успокоил его.

Мы вернулись в квартиру. Толян уже юзал большой двухколоночный магнитофон, пытаясь настроить волну. Заиграл Виктор Цой, и он смачно присвистнул:

— Русский рок рулит! Наливай бухальчик!

Разлили вино по стаканам:

— За Цоя!

— Цой жив!

С ребятами выпили. Девочки дружно вздохнули, качаясь мелодии в такт.

— Если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолёт с серебристым крылом

Оставляет на земле лишь тень…

Витка дала нам сполна насладиться. Пацанское радио долго играло, прежде чем голос её объявил:

— Ну, хватит! Давайте уже танцевать?

Девочки были в приятном подпитии. Готовые двигаться, но не готовые дать. Так что Толик плеснул им ещё по глоточку и настроил попсу. Мальчуковая группа играла какую-то песню. Слащавый вокал напевал:

— Вечером тёплым шумит гроза,

Снова вижу я вас вдвоём,

Ты улыбаешься!

В сторону я отвожу глаза,

Что же делаешь ты со мной?

Зачем издеваешься?

Витка вскочила с дивана, потянув за собой остальных. Они трое у нас на глазах стали прыгать и петь в такт мелодии:

— А он тебя целует,

Говорит, что любит!

И ночами обнимает,

К сердцу прижимает!