Всего лишь бог (СИ)

— Кино — это такие живые картины, тоже в записи, — продолжал объяснять Баки. — В Асгарде же есть театр? Есть, я видел. Кино — это вроде театра, только намного круче.

— Принеси в следующий раз вина, — невпопад сказала Хела. — Я уже и не помню, какое оно на вкус.

— Сладкого или сухого? — тут же поинтересовался Баки. — Может, игристого, с пузырьками?

— Всякого, — взмахнула рукой она. — Не помню, пила ли я хоть какое-то. Но мне никогда не нравилась медовуха.

— Вот и Локи её не пьёт, — кивнул Баки. — Зато пряный ром он заценил.

— И ром неси, — усмехнулась Хела.

Они расположились в той же небольшой зале, что и в прошлый раз. Баки накрыл на стол. Вместо алкоголя он принёс несколько бутылок с соком и просто воду. Не забыл и стаканы, объяснив, что из кофейных чашечек пьют только кофе.

— Кофе нет? — разочарованно вздохнула Хела. Кофе ей понравился. И цвет, и аромат, и горечь.

— В другой раз? — спросил Баки. — Если пригласишь.

Хела с улыбкой покачала головой. Этот воин нравился ей куда больше, чем она сама была готова себе признаться.

Баки достал планшет и включил музыку.

— Если не понравится, выберу что-то другое, — сказал он, запуская The Sound of Silence.

В этот раз Хела сама поставила цветы в воду, которую Баки притащил с собой. Те розы она засушила, и теперь они украшали её спальню.

— Пусть будет, — разрешила Хела, послушав начало. — Лучше, чем поют в Асгарде.

Воздух наполнился запахами копчёного и вяленого мяса, пряностей и приправ. Хела, отвернувшись, сглотнула голодную слюну.

— Прошу к столу, — пригласил её Баки, быстро нарезавший принесённые деликатесы и без особого изящества разложивший их на большом блюде из жизнерадостно-зелёного силикона, которое свёрнутым занимало совсем немного места и почти ничего не весило.

Места хватило и для мяса, и для сыра, и для фруктов.

Утолив самый острый голод, Хела спросила:

— Почему музыка?

— Я в молодости очень любил танцевать, — не чинясь, ответил Баки. — И всё думал, какой же танец из тех, что мне известны, годится для тебя.

— Вот как… — протянула Хела, облизывая пальцы. — Я не люблю танцевать.

— Тогда я просто покажу, — ответил Баки.

— Тот танец, который бы мне подошёл? — спросила Хела.

— Да, — кивнул Баки. — Ты, я думаю, часто снишься многим в Мидгарде. Я тут увидел женщину, очень на тебя похожую. Не актрису, а роль. Образ. Тебе интересно?

— Пожалуй, — прищурилась Хела. — Она воительница?

— Она ведьма и мать семейства, — усмехнулся Баки.

И включил «Семейку Аддамсов» на планшете, молясь про себя, чтобы мёртвый Хельхейм не высадил в ноль старковские аккумуляторы. На Земле их бы хватило на две недели непрерывного использования, а вот здесь…

Первые четыре с половиной минуты Хела кривилась, но взгляда от экрана не отрывала. А потом словно провалилась в разворачивающуюся на плоской поверхности историю. Кажется, люди предполагали, что это должно быть смешно?

Что ж, это и было смешно. И занятно. И трогательно. И в чём-то красиво.

Хела что-то пила, что-то ела — и смотрела, смотрела, смотрела… Никакие самые пышные, самые пафосные и героические театральные представления Асгарда и в сравнение не шли с историей семьи магов-некромантов.

Едва закончился первый фильм, как Баки тут же включил второй. Он всем сердцем полюбил Аддамсов, едва увидел, и не собирался отказываться от своей любви.

Три с лишним часа пролетели как пять минут, и когда пошли финальные титры, Хела посмотрела на Баки.

— Больше нет, — развёл руками он. — Ну, с этими актёрами нет. А так… Есть старый сериал, чёрно-белый. Есть новый мультфильм — это такое нарисованное кино. Но эти два фильма самые лучшие.

— Те я тоже хочу посмотреть, — потребовала Хела.

У неё голова шла кругом от впечатлений. Кино — это чудо. Сотворённое слабыми смертными людьми чудо.

Пожалуй, пора перестать недооценивать Мидгард.

Баки налил Хеле виноградного сока и, пока она пила маленькими глотками, сказал:

— Помнишь, Мортишия и Гомес в ресторане танцуют? Это, конечно, кино, комедия и преувеличение, но танцуют они танго. Такой танец… очень давно он начинался как искусство рукопашного боя, и тогда танцевали двое мужчин. Позже — мужчина и женщина, и танго стало не про бой, а про страсть. Этот танец… он очень про тебя. Страсть… она же везде, не только в постели. Страсть, и сила, и… — он взмахнул рукой.

Хела долго молчала. Потом поставила опустевший стакан и поднялась, небрежным жестом превращая свой боевой наряд в длинное платье с расширяющейся книзу юбкой.

— Музыку, — потребовала она. — Покажи мне.

— Да, моя госпожа, — наклонил голову Баки и включил Por Una Cabeza. Не звук — видео, на котором танго танцевали двое мужчин.

Хела прилипла взглядом к планшету, впитывая каждое движение танца, похожего сразу и на бой, и на любовную схватку, в которой не сверкали клинки, а партнеры не обнажались. Она глубоко дышала и двигалась, намечая па танца, а Баки не мог отвести от неё глаз.

Одно танго сменялось другим, пара за парой кружились на экране — мужские, женские, смешанные. Наконец Хела выпрямилась и велела:

— Иди за мной. Здесь слишком мало места. Я хочу танцевать.