Всего лишь бог (СИ)

А что он не первый и не последний, даже не единственный, что люди творят с людьми всю свою историю, что только пожелают, а воображение у них богатейшее, не успокаивало нисколечко.

И это Локи считают лишённым стыда, совести и нравственных опор?!

Брок внезапно хлопнул его по плечу.

— Не зависай, Высочество. Без тебя мы отсюда не выберемся.

========== 22. Хельхейм ==========

Хельхейм оказался тёмен и мрачен. Сам воздух, пахнущий чем-то неопределимым, но неприятным и тревожащим, казалось, был туманно-чёрным. Увидеть что-то удавалось шагов на пять, не больше.

Даже магия не помогала. И это Локи тревожило. В том числе потому, что если его магия родственна магии Хелы…

Он запнулся, потому что под ногами внезапно оказался мост — золотой, металлический, узкий, без перил, выгнувшийся горбом над рекой, от одного вида которой у Локи по хребту пробежала противная дрожь.

— Гьёлль, — хрипло сказал Брок. — А мост — Гьялларбру. Где Модгуд, интересно? И Гарм?

— Модгуд? — слабо спросил Локи.

— Великанша Модгуд, охранница моста. А Гарм — это собачка такая, охраняет владения Хель.

— Хелы, — поправил Локи. — Снова Эдды?

— Они, — кивнул Брок. — Там говорится, что Гарм — твой сын.

— Что?! — едва не подскочил Локи. Звук его голоса завяз в тумане. — Я не… не с животными!

— А его мать — великанша, — с ехидством сказал Брок. — Не помню, как её зовут.

— Не было такого, — внезапно успокоившись, сказал Локи. — Мидгард — самый извращённый из известных мне миров.

— А много ли ты их видел, принц? — раздался из темноты низкий гулкий голос, и к ним, тяжело шагая, подошла великанша в доспехе и с оружием. — Что привело вас в земли владычицы Хелы?

— В гости заглянули, — ответил Локи. Ему очень хотелось, чтобы ответил Брок, или Барнс, да хоть Таузиг. Но, увы, он был во главе отряда, и отвечать должен он.

— Кто в Гьёлль упадёт, не выплывет, — предупредила великанша равнодушно. — Ступайте.

Локи шагнул на ощутимо вибрирующий мост первым. За ним — Брок, потом Таузиг. Барнс шёл замыкающим.

У всех были копья, у мидгардцев — огнестрел. Барнс вдобавок обвешался ножами, как мидгардское йольское древо игрушками. Впрочем, их не было видно. Локи просто знал, что они есть.

В конце концов, обносили оружейную Золотого дворца они вместе. Барнс оказался сам не свой до ножей, умел делать ими такое, что Локи и не снилось. Однако и Локи мог кое-что ему показать.

Шаг за шагом. Вперед, сквозь тьму. И не глядеть вниз, на тяжёлую чёрную воду, от которой поднимается ледяной туман.

Снова почувствовав под ногами устойчивую почву, Локи шагнул в сторону, освобождая пространство за мостом для своих спутников. У него было ощущение, что он преодолевал золотой мост годами; что каждый шаг занял десятилетия.

За мостом было чуть светлее — в тумане по причудливым траекториям то проносились, то медленно проплывали серебристые холодные светляки.

— Души, — предположил Таузиг. — Мёртвые души, да? Это же царство мёртвых, командир?

— Да, — ответил Брок. — А вот погибших в бою отправляют в Валгаллу. Красотки валькирии уносят души павших воинов пировать и веселиться.

— Так, может, наши… ну, там? — тихо спросил Таузиг.

— Валькирии — это воительницы из Валькириора, личной гвардии Одина, — ответил Локи. — Никакими душами они никогда не занимались.

— И куда они делись? — заинтересованно спросил Барнс.

— Говорят, погибли в бою с Хелой, — ответил Локи. — Не знаю. Все лгут.

— Ну хреновые они были воительницы, если с ними расправилась одна Хела, — сказал Брок.

— Она владеет магией, а они — нет, — объяснил Локи.

— Ты владеешь, Тор — нет, Халк тем более нет, а морду тебе, магу, в Нью-Йорке набили как нефиг делать, — безжалостно напомнил Брок. — Так что дело не в магии. Думаю, Одину просто нравилось пялиться на женские бои. Сиськи, жопы…

— Женские бои в грязи, — неожиданно добавил Таузиг.

Локи хмыкнул, представив себе Одина, любующегося подобным зрелищем, и Фриггу, за бороду призывающую его к порядку.

Ниоткуда донёсся недобрый смешок. А потом послышался мягкий тяжёлый топот и пыхтение.

Из тумана на них вынеслась здоровенная чёрная псина, скалящая белоснежные клыки и вывесившая раздвоенный алый язык. Алыми были и маленькие глазки, и когти, прятавшиеся в шерсти, составленной словно из стальных игл.

С языка псины капала слюна. Упав на землю, она превращалась в каких-то чёрных многоногих извивающихся тварей, которые словно утекали под камни.

Пахло от Гарма свежей кровью и псиной — густые, плотные, очень живые для здешних мест запахи. А ростом он был выше самого высокого из них.

— Это ж какой-то слон, а не собака, — сказал Барнс, перехватывая копьё.

«Слон, а не собака» оббежал вокруг них, принюхиваясь и пыхтя, а потом вдруг подскочил к Локи и с воодушевлением облизал его лицо.

Гарм оказался очень, очень, очень слюнявой собакой.

Локи стоял и обтекал. И метал яростные взгляды на свою свиту. Те глядели в разные стороны, куда угодно, лишь бы не на зализанного ласковой собачкой принца.

Гарм же, поскуливая, припал на передние лапы и завилял длинным хвостом, с которого срывались стальные шерстинки и со звоном улетали в камни.