— Интересно, — думала Люба. — Таких нюансов я и не знала. Точнее, знала, но думала только, что венок должен плыть к суженому. Но, то на реке можно было такие венки пускать, а в стоячей воде пруда ничего из этого всё равно не получилось бы.
Далее ведущая стала рассказывать о прыжках через костёр, сообщив при этом, что удачным прыжок считается, если пламя не коснется прыгающих и не будет искр, — это обозначает выход замуж или удачу. И вдруг последующие фразы, которые Великанова услышала по радио, как–будто молнией поразили её. Из радиоприёмника голос дикторши вещал: «…
— Так вот оно что! — пронеслось у неё в мозгу. — Значит, всё нам с Виктором было предначертано ещё три года тому назад. Господи! И зачем мы только пошли праздновать этот несчастный праздник?! Это он во всём виноват. Не прыгали бы через костер — всё было бы у нас нормально.
В шоковом состоянии Великанова как–то не могла осознать, что праздник Ивана Купала здесь абсолютно не при чём. Он ведь не творил будущее, он только как бы показал частицу его. Даже не показал, а просто предвещал такую вероятность, да и то, кто его знает, так уж правильны ли были народные поверья. Точно так же можно было обвинить во всех бедах и цыганку, но она ведь тоже просто заглянула в возможное будущее. Именно возможное, потому что всё зависело, в конечном счёте, только от самих Самойлова и Великановой. При этом, даже зная возможную частицу своего будущего, они могли изменить его сами, страстно желая этого, и делая решительные шаги. Желание то, возможно, и было, а вот шаги… Если они и были, то являлись слишком уж робкими, детскими, и то больше с одной стороны. Тот, кому по всем жизненным законам, как мужчине, нужно было что–то предпринимать, просто пассивно, как страус, прятал голову в песок, ещё и обвиняя при этом другую сторону. И всё благодаря своему, мягко сказать, странному характеру. Но человек должен вырабатывать свой характер таким образом, чтобы он помогал ему по жизни, а не просто слепо позволял следовать по дороге, причём, неизвестно, на какую тот его заведёт.
Тем временем познавательная программа о празднике Ивана Купала завершилась, и сейчас уже из радиоприёмника негромко, но проникновенно звучал приятный голос какой–то певицы, которая пела песню (комп. А. Эшпай, поэт Г. Поженян) из кинофильма «Жажда»:
Эта так хорошо знакомая песня неизвестной Великановой исполнительницы только усилила её расстройство. Однако сказать, что большую часть оставшегося вечера Люба была в расстроенных чувствах — это означало бы ничего не сказать. Она была в таком подавленном состоянии, в котором, пожалуй, не находилась даже в первые дни после ссоры с Самойловом. Вечер для неё тянулся нескончаемо долго. И родители, и сестрёнка видели состояние Любы, но не понимали его причин. Она же на их вопросы отвечала, что просто разболелась голова. Отец с мамой прекрасно понимали, что здесь что–то не так, но не стали докучать дочери. Люба же рано легла сегодня спать, и первую часть своего ночного отдыха горько прорыдала, забившись лицом в подушку.
* * *