Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были"

На втором курсе Люба открыла для себя оперу и балет. На первом курсе Великанова бывала в театрах и на концертах, но вот до киевского оперного театра дело как–то не доходило. Но уже в ноябре второго года обучения она с девчонками из их комнаты решили побывать и в этом очень известном столичном театре. И нужно сказать, что опера Любе понравилась с первого посещения. Балет её не очень восхитил, хотя конечно она любовалась красотой и лёгкостью танцев балерин. Но она никогда не мечтала стать балериной или профессиональной танцовщицей (хотя танцевать и любила), а потому и более равнодушно отнеслась к этому виду искусства. Кое–кто из девчонок с замиранием сердца следил за очаровательной игрой, именно игрой, а не просто танцами действующих лиц спектакля. Но эти девушки когда–то и сами мечтали так профессионально танцевать, а Любе это не было знакомо. Да, ей нравилось действие спектакля, красивая музыка, такие же красивые наряды балерин и декорации, но не всегда ей было понятна (да ещё в первый раз) канва действия, не очень–то она могла себе уяснить, что хочет своими пластичным образом выразить тот или иной артист. Без либретто балетного спектакля не так просто было самой это сообразить, но не будешь же ты ежеминутно заглядывать в программку, да ещё при тусклом свете в зале — сцена в свете рампы, конечно, была прекрасно освещена.

А вот опера была для неё более понятна, там реже приходилось обращаться к либретто, этой литературной основе спектакля. Были богаче в операх и декорации и костюмы артистов, но, главное, завораживающими были их сильные голоса. Они могли быть высокими или низкими, но от этого их сила не менялась, а потому Люба искренне удивлялась — как они могут так петь, да ещё в течение двух–трёх часов. Она думала о том, каким же удивительным качествами, каким талантом наградил Господь этих исполнителей. Людей с такими голосами, наверное, единицы, к тому же она понимала, что этот голос ещё нужно разработать. В это время в театре работали такие известные исполнители как Дмитрий Гнатюк, Юрий Гуляев, Евгения Мирошниченко, Анатолий Соловьяненко, Галина Туфтина, солист оперной студии Киевской консерватории Анатолий Мокренко. Это были, хотя и заслуженные артисты, но ещё довольно молоды как для оперных певцов. Если первым двум, обладателям баритона, было соответственно 40 и 35 лет, то остальным и вовсе 32–33 года. Правда, пел ещё и такой метр оперной сцены, которого удалось услышать Любе, как Борис Романович Гмыря (бас), которому уже исполнилось 62 года.

Здание театра оперы и балета имени Тараса Шевченко было построено в 1901‑м году. Девчонкам понравился и его внешний вид (нарядное строение в стиле ренессанс) и, особенно, внутренне оформление и убранство — партер, амфитеатр, бельэтаж, всё это в 4 яруса, в интерьере много бархата и бронзы, шикарные мягкие кресла. В общем, студентки были в восторге как от самого спектакля (в первый для них раз это была опера), так и от завораживающего пения, слушая которое они даже меньше внимания обращали на само действие спектакля.

Но не одними театрами был насыщен отдых подруг. Не забывали они и о хороших концертах, не говоря уже о кино. Однажды пришедшая вечером после гулянья со своим парнем Ольга сообщила:

— Девчонки! А в Киеве через неделю будет выступать Эдита Пьеха. Мы с Сашей, — парень Оли, — афиши видели. Сходим на её концерт?

— Конечно, сходим, — тут же откликнулась Мария. — Ты что, как можно не пойти на концерт Эдиты Пьехи.

— Точно, пойдём, — поддержала подругу и Валентина. — Ты права, на кого же ещё тогда ходить, если не Пьеху.

Эту популярную исполнительницу, поющую вместе с вокальным ансамблем Ленинградской консерватории «Дружба» под руководством Александра Броневицкого, ёё мужа (их маленькой дочери Илоне было уже 3,5 года) любили все девчонки в комнате, да и не только они.

— Да, какая замечательная артистка, — продолжила рассуждения на тему Соломия. — Как красиво поёт, какой у неё оригинальный тембр голоса. А какие роскошные, но по делу, наряды. А как она аристократически держится на сцене. Сразу видно, что не наша артистка, а полячка. Наши, хотя тоже хорошо смотрятся на сцене, но не так интеллигентно.

— А она, Мия, — так коротко и нежно называли подругу в комнате девчонки, — совсем даже не полячка, — заметила Люба.

— Как это не полячка. Полячка! Я читала — она приехала к нам из Польши. Да и акцент у неё немного ощущается. Так что она не наша, не советская.

— Я и не говорю, что она наша, но она и не полячка. Если хочешь знать, то она француженка. Я об этом прочитала в журнале, — дома мама Любы выписывала несколько журналов, которые та с удовольствием читала.

— Да ты что?! И правда, француженка? — удивлённо сплеснула руками Ольга.

— Да, она родилась в каком–то французском посёлке. Я не запомнила его название, оно какое–то сложное, — Пьеха родилась в 1937‑м году Нуаэль–су–Ланс, в шахтерском посёлке на севере Франции. — И только в девять лет она вместе с матерью, отчимом и младшим братом уехала в Польшу. А к нам она приехала ещё только через девять лет на учёбу.