Всегда в цене

– Написал, – сказал Славич. – Чушь какая-то. Бред. В связи со связанным. При чем тут изменение границ?

Кротенко ему подмигнул.

– Главное – бумага есть. Кто ее читать будет? Все остальное я сам улажу. Ладно, пойдем смотреть твои стволы. Сколько ты будешь брать?

– На сколько денег хватит, – ответил Славич.

– Пойдем, все покажу. Вмажем еще по рюмашке?

– Может, достаточно?

– Ты что, с ума сошел? – обиженно выпучил глаза Кротенко. – Давай-давай, а то ничего у нас не получится…

Купленное оружие тут же складывали в подогнанный Шумилиным вплотную к двери пикапчик. Оружие было неплохое. На выделенные деньги Славич взял десять мощных охотничьих карабинов и двенадцать помповых ружей с приличной кучностью и дальностью боя. В бою они конечно же уступали автомату, но с пистолетом против такой техники делать было нечего. Да и автоматами Кротенко не торговал.

Естественно, пришлось обмыть покупку из той же начатой бутылки. Единственное, чего Славич сумел избежать, так это отправиться немедленно в ресторан и загулять по-крупному в честь встречи и удачной сделки. Отговорившись твердым, как железо, обещанием, что ровно через неделю он придет специально, чтобы выполнить этот пункт программы, слегка осоловевший от выпитого Славич обнялся на прощание с Кротенко и залез в кабину «москвича».

– Шумный у тебя дружок, – сказал беззлобно Шумилин, дожидавшийся все это время Славича в машине.

– Зато деловой. Видишь, как быстро все провернул.

– Теперь только бы нас где-нибудь на посту не тормознули с досмотром, – озабоченно произнес Шумилин.

– А бумага на что? – обиделся Славич. – Ты видел, какую он нам бумагу соорудил? Ты чего, Леонид, это ж столица!

Он полез в карман, желая немедленно продемонстрировать Шумилину бумагу на многоцветном фирменном бланке магазина, удостоверяющую легальность покупки.

– Бумага – она бумага и есть, – задумчиво проговорил Шумилин. – А постовой – это совсем другая вещь. Зачем ему твои бумаги? Тем более столичные. Ему главное – арсенал везем. Заберет – свою задачу выполнил. А разбираются пусть другие. Вот и будут неделю разбираться, да еще неизвестно, что надумают.

– Вообще эт-то верно, – икнув, согласился Славич. – Чего делать станем?

– В магазин заедем. Я на твои коробки пару-тройку мешков с удобрениями кину. Дерьмецом сверху прикроемся – все спокойней будет.

– Хор-рошая мысль, – одобрил Славич, чувствуя, что в духоте кабины его развозит все сильнее. – Слушай, Леонид, ты извини, я, пожалуй, посплю немного. Упоил меня Кротенко, ч-черт. Надо, чтобы мозги в норму пришли, когда приедем.

– Ага, давай, – кивнул Шумилин. – А то я тебя таким и не видел ни разу. Это ты от переживаний так скукожился.

– От пер-реживаний, – соглашаясь, сонно пробормотал Славич.

* * *

Городок не работал сегодня – впервые за все время. Люди потерянно бродили по территории или вообще не выходили из квартир. Лишь четверо или пятеро забрели в цех – не для того, чтобы начать работу, а просто пытаясь отыскать душевное равновесие в привычной атмосфере рабочего места. Несколько семей бросились закупать продовольствие, вынудив Уваровых открыть магазинчик, и покупательский ажиотаж едва не перерос во всеобщую панику, но вовремя появившийся Прелин предупредил ее, заклеймив паникеров энергичными и крепкими выражениями. В самом деле, продовольствия в Городке хватало без всякого напряжения на неделю. Трудности были только со свежим хлебом, который Уваровы обычно привозили в магазин раз в два дня. Хлеб кончался, но оставалась мука: запасливые Уваровы приобрели ее, наверное, месяца на три вперед.

Лосев шел по Городку, удивляясь необычной тишине, пока не понял, что не слышит голосов детей, которых сегодня не выпустили на улицу. К одиннадцати часам большинство населения Городка постепенно стеклось на маленькую площадь возле административного корпуса. Наверное, люди ждали от Лосева каких-то слов – все-таки Лосев был их руководителем, – когда он появился на площади, окружили его.

– Что делать-то станем, ты нам скажи, Валерий Петрович? – проговорил Грачик Делорян.

Он произнес это без малейшего подвоха, просто спросил, как товарищ у товарища, и Лосев испытал к нему внезапное чувство благодарности.

– Дом свой защищать, чего же еще, – Лосев старался, чтобы слова его звучали спокойно и уверенно.

– Легко сказать, – вздохнул Делорян. – Чем защищать? Оружия-то нет, если не считать этих охотничьих пугалок.

– Оружие будет очень скоро, мы над этим вопросом работаем, – ответил Лосев, внутренне передернувшись от чиновной казенности фразы, но, как ни странно, именно такой тон подействовал наилучшим образом.

– Отмажемся, – сказал мрачный человек лет пятидесяти с лицом, испещренным морщинами, – я их знаю, козлов, в натуре. Сявки рваные!