Всегда в цене

Удивленный этим лагерным текстом, Лосев с некоторым напряжением вспомнил фамилию говорившего. Желтков. В свое время Казанцев привез его и представил как мастера по коммунальному оборудованию. Тогда был самый обвал работ с восстановлением водоснабжения и сантехники, поэтому Лосев обрадовался появлению в Городке специалиста, который сразу же весьма энергично включился в работу. Как-то так получилось, что с первого раза Лосев ни разу с Желтковым не поговорил. Специалист он был действительно хороший. Желтков тихо занимался своим делом и словно нарочно старался не попадаться Лосеву лишний раз на глаза, хотя из-за своей специальности был в Городке популярен. Кстати, Желтков был одним из немногих, у кого не было детей. Он замкнуто жил вдвоем с женой – немолодой и столь же немногословной незаметной женщиной, работавшей в Городке дворником.

– Откуда ты их знаешь? – заинтересовался Делорян.

– Знаю, – отрезал Желтков. – Видал.

Появившийся Прелин вызвал добровольцев на возведение укреплений со стороны пустоши, и люди двинулись за ним, а Лосев пошел в свой кабинет. Он разложил на столе какие-то бумажки, намереваясь заставить себя поработать, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, но дверь без стука открылась, и в кабинет вошел Леша Савельев. Его лицо, исполненное какой-то мрачной решимости, не понравилось Лосеву.

– Валерий Петрович, – сказал Леша, – у меня серьезный разговор.

Лосев молча пригласил его садиться.

– Мы хотим уехать, – объявил Савельев и отвел взгляд в сторону. – Все это бессмысленно и… Мы подвергаем опасности жизнь людей… Все, что здесь происходит, – абсурд, дикость. Я не знаю, может быть, мы слишком рано все это затеяли, сейчас еще не время… Пройдет год-два, в стране установится наконец порядок… Мы не в состоянии изменить мир в одиночку, Валерий Петрович. Извините меня.

– Я понимаю, – сказал Лосев. – За что же извиняться? Жаль, конечно, мы на тебя рассчитывали…

– Может быть… – Савельев сделал над собой усилие и посмотрел Лосеву в глаза. – Может быть, это тот случай, когда каждый должен решать самостоятельно, как ему поступить.

– Ты прав, – кивнул Лосев. – Но есть одна проблема. Городок блокирован, это тебе известно. Как ты намерен уезжать?

– Дело в том… Вообще я не один… Так получилось, что Варенцовы тоже хотят уехать и Григорян с семьей.

– Григорян? Странно. У тебя-то в Москве есть жилье, а он куда собрался?

– Я не знаю точно. Кажется, у него какие-то родственники в Серпухове.

– Так, – Лосев покрутил головой. – Малоприятное известие. И все-таки: как вы собираетесь уехать?

– Дело в том, что они – эти бандиты – ждут от нас именно этого. Они хотят, чтобы все отсюда уехали, и я думаю… они не станут чинить препятствий. Если вы разрешите воспользоваться автобусом, до станции…

С минуту Лосев молчал.

– Хорошо, – сказал он. – Я не вправе вас уговаривать. Когда вы хотите ехать?

– Мы будем готовы через час или два… Извините, Валерий Петрович.

– Ладно, иди, – сказал Лосев и демонстративно склонился над бумагами.

Перед его внутренним взором висело слово, начертанное огненными буквами: РАСПАД. Леша Савельев, славный университетский мальчик, из современной молодежи, умный, спортивный, сильный, надежный и правильный, словно герой святочной сказки. Гибель Городка не должна была начинаться с него. Только не с него! Слабые есть везде, но когда первыми уходят те, в ком был более всего уверен, это означает начало конца. Впервые Лосев почувствовал, что близок к настоящему отчаянию…

* * *

В сплошном потоке машин пост ГАИ перед окружной автодорогой проскочили как по маслу. Славич не сомневался, что именно так и будет, а Шумилин громко, облегченно вздохнул и сделал вид, что вытирает со лба пот.

– Ты напрасно так переживал, – засмеялся Славич. – Знаешь, кого сейчас останавливают в первую очередь? Иномарки и кавказскую национальность.

– Какую? – переспросил Шумилин.

– Кавказскую. Это такие – брюнеты небритые. Иномарки, потому что их хозяева люди богатенькие и их легко обдирать. А кавказская национальность – она главный враг народа на текущий исторический момент. С тебя чего возьмешь? За версту видно, что едет бедный российский крестьянин.

– Я не бедный, – обиделся Шумилин.

– Ты просто богатых не видал.

– За богатых говорить не буду, но все равно я не бедный, – упорствовал Шумилин. – Бедный – который работать не желает и не умеет. Вот этот голодранцем и помрет, если кого-нибудь не ограбит. Ты меня с такими не равняй.

– Согласен, – засмеялся Славич. – Приношу свои извинения. Слушай, давай я тебя за рулем сменю. Отдохни немного. Посты мы проехали, дорога теперь чистая.

– Сейчас поменяемся. Только до леска дотянем… Какие это посты! Вот на границе с ридной Украйной – вот это посты! – тон у Шумилова был саркастический. – Так, как они обдирают, нашим хапугам еще учиться и учиться.

– А чего там? – спросил Славич лишь для того, чтобы поддержать разговор.