Всегда на страже (сборник)

Теперь, когда встреча с лесным царем взбудоражила и еще раз подсказала, каким постоянно собранным надо быть на границе в пуще,- теперь он вспомнил о других тихих прирученных детях пущи - оленях Яшке и Машке. Прошлой весной рядовые Алексей Синицын и Владимир Шурасьев, возвращаясь из наряда, увидели запутавшегося в проволоке олененка. Олененок только что изранился о проволоку, так что еще не успели прибыть пограничники оттуда, с заставы, где уже, конечно, приборы подали тревожный сигнал. Не сговариваясь, Синицын и Шурасьев подобрали на руки олененка и понесли на заставу. А там уже оказался еще один олененок, которого нашел в лесу в этот день рядовой Николай Цыгулев, водитель машины. Оба они были изранены, и обоих стали отпаивать молоком, смазывать, раны зеленкой, стали пограничники то и дело заглядывать в конюшню, куда поместили осиротевших животных. Так и вошло в привычку: досматривали коней - досматривали и оленят. И вскоре оленята стали на ноги, а привыкшие к этим детям пущи пограничники полагали: ну, теперь дадут стрекача… Но шли веселые солнечные дни, зацветали лесные цветы на грани весны и лета, потом кружил над землею желтый лист, а подрастающие олени не покидали заставу. Так привязались Яшка и Машка к парням в гимнастерках, что даже в наряд сопровождали их, особенно если уходили на охрану границы Синицын и Шурасьев. И поначалу пограничники, отправляясь в наряд, пытались отогнать Яшку и Машку, чтобы те не оставляли следов на контрольно-следовой полосе, а потом поняли, что никак не совладать с ручными оленями, и поняли еще, что идти в наряд с ними даже удобно: чуткие животные, уши у них тотчас настораживаются, если где-то в чаще человек, собаки или кабаны…

С прошлой весны живут на заставе Яшка и Машка, бегают по двору весь день, заглядывают, в окна, выпрашивая лакомства, к ночи же уходят в пущу на свои лежки, а потом вновь появляются и вновь отправляются вместе с нарядом. И каждый пограничник только и мечтает сняться на фотографии вместе с Яшкой и Машкой, каждому хочется отослать такой снимок домой…

А дорога меж тем уводила из пущи, никакой погони уже не было, можно даже посмеяться над происшествием, грозившим бедою, можно ехать потише.

И машина ехала медленнее, так что запоминались деревья, кусты, лесная земля.

А как только впереди на дороге Артюшин различил знакомую плотную фигуру охотоведа заповедника Николая Щербакова, то дал знак водителю затормозить и пригласил охотоведа в машину.

Как всякий охотник, охотовед был с ружьем, с патронташем на поясе. Всегда, когда приходилось встречаться с этим сорокалетним человеком, Артюшин испытывал особое чувство расположения к нему. Щербаков был из тех, которые когда-то отслужили действительную службу на этой заставе да так и остались жить в пограничной зоне, в деревне Каменюки. Сам Артюшин полюбил за два года пущу, ее огромные просторы и очень понимал таких людей, как Щербаков, и, зная, как непостоянна судьба офицера-пограничника, даже завидовал Щербакову, тому, что человек этот всегда будет жить вблизи пущи. Это спокойствие в разговоре, этот вид отправившегося на охоту человека - все говорило о том, что охотник, хоть ему и очень редко приходится стрелять, счастлив.

- Как собачки? Ничего не выдали? - спросил Артюшин, помня, что еще день назад охотоведу передали двух охотничьих собак. Собаки гнали косуль, эти собаки принадлежали браконьерам, поскольку охота запрещена не только в заповеднике, но и во всей пограничной зоне. Сержант Марат Галиев и ефрейтор Леонид Бонк, находившиеся в наряде, видели, как собаки загнали косуль в проволоку заграждения и сами запутались. Галиев и Бонк взяли собак на ремень и передали охотоведам заповедника, чтобы те опознали, чьи это собаки.

- Уже нашли,- коротко отвечал Щербаков.- Сообщили в лесную охрану.

И хотя спокойным и кратким был ответ, Артюшин знал, сколько подлинного волнения несут подобные происшествия таким людям, как Щербаков. Значит, уже сообщили в лесную охрану… Значит, другой такой же знаток пущи, ревностный хранитель ее богатств Алексей Ворона, работающий в лесной охране, взялся за браконьеров.

В чем- то очень схожи были судьбы этих людей -Щербакова и Вороны. И Ворона тоже, отслужив действительную службу на заставе сразу после войны, остался охранять просторы Беловежи. «Я охраняю границу в пуще,- подумалось с радостью отгадывания Артюшину,- они охраняют пущу». А на самом деле и они, Щербаков и Ворона, бывшие пограничники, и по сей день остаются пограничниками. Оба в добровольной пограничной дружине, оба знают пущу, окрестные села, жителей приграничья - и сразу определяют любого незнакомца. Совсем недавно помог задержать нарушителя Николай Щербаков. А Вороне иногда приходится выходить прямо к КСП и сообщать наряду, если покажется ему что-нибудь подозрительным: то ли следы вблизи полосы, то ли незнакомые люди.