Всегда бывает первый раз

Натка промолчала. Высокая оценка мужа была приятна, хотя в ней не звучало ни капли лести. Натка действительно считалась отличным профессионалом, но почему-то сейчас она не испытывала никакого желания проявлять свой профессионализм в полной мере. И была уверена в том, что желание это не возникнет ни через неделю, ни через полгода, ни через год ее нынешней жизни. У Натки имелся дом, который требовал ухода и хотел быть уютным. У нее был муж, который нуждался в заботе и мечтал быть любимым. А еще у нее была она сама, Натка, которая надеялась очень долго оставаться счастливой женщиной и жить рядом с любимым мужем в уютном доме. И какое отношение ко всему этому имеет ее высокий профессионализм? Усталость, раздражительность и нервы по поводу предстоящих переговоров, командировок или других важных мероприятий вряд ли поспособствуют улучшению семейного климата. А Натка теперь хочет избегать циклонов, ей по душе умеренная экваториальная атмосфера с вечным солнцем и теплом, которое согревает и хозяев дома, и их гостей. Кстати, о гостях.

– Помнишь, я тебе рассказывала про свою подругу Паолу?

– Да, конечно.

– Я ее пригласила в выходные к нам. Ничего?

– Конечно, если хочешь. Почему бы и нет?

– Андрюш, испанцы любят блины? Ты ведь часто ходишь с ними по ресторанам, видишь, что они едят, как… Так что насчет блинов?

– Если бы ты спросила про французов, ответ был бы однозначно положительный. Что наши блины, что их крепы – одно и то же. Испанцы блинов не пекут, в ресторанах не подают, но твое исполнение наверняка оценят.

– Да? – В голосе жены звучало сомнение. – Ты уверен? Хотя она могла их пробовать в семье своего русского бойфренда.

– Конечно. Наверняка пробовала и облизывалась.

– А если все-таки нет? – Натка сникла, и Андрей поторопился ее утешить:

– Значит, попробует. Siempre hay una primera vez.

– Что? – Натка заволновалась. – Что ты сказал?

– Всегда бывает первый раз.

– Я поняла перевод. Но откуда ты взял эту фразу?

– Слышал где-то. – У Андрея перехватило дыхание. Надо же было так вляпаться. Ввернул в разговор любимое выражение Паолы. Ну не лопух ли?

– Слышал? – подозрительно переспросила Натка. – А где?

«Обидчива, ревнива и уязвима», – вспомнил Андрей и плеснул в свой голос побольше беззаботности:

– Да я и не помню, Натуль. Испанцы любят эту поговорку. Ты пеки блины, не сомневайся. А мне пора и о проектах подумать, – он нажал отбой и улыбнулся официанту, который как раз ставил перед ним чашку с дымящимся эспрессо.

Андрей сидел на залитой солнцем площади, не спеша пил обжигающий кофе и улыбался. У него была отличная работа, великолепная семья и хороший дом в уютном городке на берегу моря.

А в это время в хорошем доме его жена, нахмурившись, смотрела на трубку и подозрительно качала головой. В ее голове роились неприятные мысли. В Жироне Андрей сделал очередной глоток из маленькой чашки и подумал, что справился с ситуацией, а в Тоссе Натка тряхнула головой, избавляясь от наваждения. «Ерунда! – сказала она себе. – Опять вижу то, чего нет, и выдумываю нелепые подозрения». Натка стояла на террасе. На ней были надеты кроссовки, шорты и майка, а прямо перед ней сверкала девственной чистотой беговая дорожка, подаренная Андреем.

– Siempre hay una primera vez, – сказала Натка и встала на тренажер. Она нажала несколько кнопок, и дорожка пришла в движение.

Андрей допил кофе, расплатился и зашагал через площадь. Он шел, подставив лицо милосердному осеннему солнцу, и улыбался, напевая какую-то романтическую мелодию. Натка шла по спортивной дорожке. Солнечные лучи подбадривали ее через стекло террасы, под окнами барашками подмигивало море. От ушей Натки к тренажеру тянулись провода наушников. Натка слушала модную испанскую группу и подпевала. Она была счастлива.

Рассказы

Умные люди

Катя неслась домой из школы: пальтишко расстегнуто, шапка набекрень. Быстрее, быстрее. Только бы не споткнуться, не расплескать новость. Влетела в подъезд, шарахнула дверью под неодобрительные взгляды бабушек на лавочке, взвилась на третий этаж и затрезвонила в квартиру, прислонившись к косяку горячей щекой.

– Пожар? – спокойно спросила мама, но, взглянув на дочь, забеспокоилась: – Что случилось? Ты бежала? Почему ты так дышишь? За тобой гнались?

– Случилось? – Катя вкатилась в коридор. – Сазоновы разводятся.

– Как разводятся? – напуганный вопросами жены, в коридоре появился Катин папа (из одежды одни трусы, в руках газета – все так, как должно быть в субботнее утро).

Девочка посмотрела на отца и разревелась.

– Ты-то что? Что? – спрашивала мама, раздевая Катю.

– А у-у-у Таньки-ки, – провыла она, показывая на папу, – во-о-от тако-о-го у-уже никогда не-е-е бу-будет.

Мама взглянула на папу и хихикнула:

– Не велика потеря.

– Я серьезно! – Катя вырвалась из материнских рук. – Танька рыдает – папка ушел, а вы ржете!

– Катюша! – Мама, ошарашенная грубостью дочери, не знала, что и добавить.

Первым нашелся папа: