Все в саду

Карл больше ничего слушать о переезде не хотел и убеждал жену, что у них есть всё для счастливого конца. Ольга Ивановна конца не хотела. Она совершенно дичала и стала злой. Оттого, что ей не удалось окружить себя модными писателями, она перестала интересоваться умной литературой. Тогда она превратилась в активного члена гражданского общества. Днями напролет сидела в “Фейсбуке” и обсуждала судьбы человечества с другими его, человечества, членами. Ей надоело выметать землю из дома. Она больше не следила за собой и всё больше сама походила на колхозницу. Карл же, помимо сада, стал увлекаться биржевыми играми, и, поскольку всё ему в жизни удавалось, он разбогател. Несмотря на свои грязные руки, он начал пропадать в ресторанах. Жене говорил, что именно там он решал свои самые важные дела. Сам по себе всплеск молодости мужа не вызывал в Ольге Ивановне большую, чем усмешка, реакцию. Ведь она была подписана на журнал “Психология” и хорошо понимала, что мальчишество это было временным. Напротив, она очень надеялась, что благодаря бирже муж забросит сад и она переедет-таки к Сенату, где в распоряжении Карла будет весь Люксембургский парк, а она сможет в конце концов вынуть из гардероба несметное количество нарядов, которое все эти годы копила. Но Карл сада своего не бросал, а нанял к садовнику двух помощников, и с утра до вечера в доме у Ольги Ивановны тарахтели электрокосилки, и только к закату ее оставляли в покое потные работники. Карл был очень счастлив от своей райской жизни. Щеки его полнели и румянились. Он светился изнутри, как уличный фонарь. Ольга же Ивановна тускнела и ветшала. Всю свою сознательную жизнь Ольга Ивановна была уверена, что никогда не умрет, что она бессмертна. Но вдруг стала в этом сомневаться. Райский воздух был ей не на пользу.

Тогда она пошла и купила два пуда соли.

Она сидела над огромными мешками с солью и улыбалась оттого, что представляла, как будут с каждым днем вянуть хризантемы, потом кусты и, наконец, опадут листья с яблонь. Как она скажет мужу, что наверняка какая-нибудь бактерия развелась в земле или в воздухе, что вот и пчелы не летают в последнее время. Она входила в роль сочувствующей жены и думала, как будет гладить Карла по голове и приговаривать, что всякое в жизни бывает и что на саде жизнь не заканчивается.

По ее плану, она должна была дождаться отпускного сезона, когда и муж, и садовник с подмастерьями уедут куда-нибудь, а она раз и навсегда разрешится от своего несчастья. Каждый год Карл на месяц отправлялся в отпуск в Сахару. Ольга Ивановна такой отдых без удобств не признавала, и Карл всегда уезжал один, поручая супруге следить за исправностью автоматического орошения. Месяца было вполне достаточно, чтобы при двухразовом в день поливе соленой водой с садом можно было покончить. Ожидая близкую развязку, Ольга Ивановна даже помолодела и похорошела.

За несколько дней до отпуска два пьяных рабочих приволокли в сад с десяток здоровенных берез. Карл и садовник суетились вокруг них и перешептывались, поглядывая на окна кабинета Ольги Ивановны, где она сочиняла открытое письмо министру культуры. Вид у них был словно у молодых родителей, незаметно подложивших под елку подарок и теперь с нетерпением ожидавших, когда же чадо его обнаружит. Они нарочно громко говорили, смеялись и кашляли, неестественно повернув головы в сторону распахнутого окна Ольги Ивановны. Не заметить огромные стволы с разлапистыми корнями, конечно, было невозможно, но она театрально отвернулась от окна и принялась с большим старанием выписывать буквы своего письма. Но мысли не шли к ней в голову, она забыла, зачем и с каким воззванием хотела обратиться к министру, и думала уже только о невероятной грязи, которую развели в саду два дурака, и о той, которую они разведут еще в доме, когда придут выпить по стакану после своей работы, такой бесполезной и бессмысленной.

И они вошли в дом. Не разуваясь, как обычно, и превратив в постоялый двор только что вымытую столовую. Они решили сделать Ольге Ивановне приятное и принялись накрывать полдник. До нее доносились отрывки фраз о том, что в России много берез и что теперь ОНА будет счастлива и оставит Карла в покое. Она слышала, как хлопали дверцы шкафов и холодильника, звенели бокалы и столовые приборы, и злость раздувала ее всё больше и больше. Из окна смердело биологически чистым удобрением, которое проповедовал молодой садовник, на запах слетелись мухи, и, наверное, они уже ползали по колбасе, грубо нарезанной Карлом, который, конечно, рук не помыл. И чем громче мужчины смеялись и разговаривали, тем больше Ольге Ивановне было не по себе. Уже сильно хмельной, Карл кликнул ее к столу, и она окончательно вышла из себя. Дом был большой, но это не давало права мужу вести себя, как в лесу, или орать, как пьяный егерь. Она не откликнулась на его приглашение и изо всех сил хлопнула дверью своего кабинета. До вечера она сидела у себя, не в состоянии ни писать, ни читать, но потом, голодная, всё же вышла в зал.