Все в саду

В декабре 1972-го она приходила в себя после гепатита (подхватила его то ли когда купалась в Ниле во время круиза с Рикардо Бофиллом, восхищавшимся ее беспечностью, то ли когда на Миконосе танцевала босиком на битом стекле с Хирамом Келлером, который был в ужасе). На Рю де Бабилон в очаровательной студии “шамбр де бон”, принадлежавшей Иву Сен-Лорану и Пьеру Берже, Лулу выглядела как сумасшедшая сумасбродка, бедовая оторва на отдыхе. Я ее обожал. Приходил навестить днем, иногда поспевал к ее раннему обеду (чудесное детское питание, которое приносил помощник Ива), мы выкуривали косячок, дразнили друг друга историями о своих любовных похождениях, плакали над “Таинственным садом” или говорили о Вирджинии Вулф. Мы оба прыгали от восторга, когда читали в биографии Вулф, написанной Квентином Беллом, как ее тоскующий отец, поднимаясь по лестнице, не переставал бормотать: “Боже, почему у меня не растут бакенбарды?” Эту дивную фразу я слышал от нее потом всякий раз, как осмеливался принять страдальческий вид.

Почти двадцать лет спустя, когда нашей дочери Анне было около шести, мы смотрели с ней мультфильм – “Смелый Чух-Чух”, – где маленький красный паровозик спасал весь поезд от крушения. Отважная улыбка озаряла его физиономию, и я сказал Анне: “Смотри, как Чух-Чух похож на твою маму!” Да, Лулу – это смелый маленький Чух-Чух!

Медовый месяц мы провели в сказочном замке Монтекальвелло (мой отец щедро отдал его в наше распоряжение): поездки и прогулки по живописнейшим окрестностям, походы по бесконечным достопримечательностям, веселые деньки в компании добрых друзей… Каждый день мы с Лулу спускались в ущелье у подножия стены, и она постепенно нагружала меня букетами полевых цветов и каких-то колючек, в изобилии произраставших вокруг. Потом мы устраивались на чудной мшистой полянке, откуда открывались захватывающие виды под стать фрескам, которые мы видели в замке, и наслаждались нашей удачей.

Милая, ты была так счастлива! Так хороша, так по-детски непосредственна. Теперь я приношу эти цветочки, которые ты так любила, к мшистому обелиску посреди лужайки. Мы поставили его там после того, как развеяли твой прах под ясным небом, наполненным веселым щебетанием птиц…

Я пишу эти строки в саду Лулу в Иль-де-Франс. Ранняя весна, небо прекрасно. Я снова слушаю веселое щебетание птиц. И в этот разноголосый хор вплетается что-то еще, что-то вибрирующее, нарастающее, что-то знакомое. Я говорю: “Лулу?”

Лети высоко
Над землей,
Высоко-высоко в небо.

Таде

Порядок сродни божественному Кира Сапгир

Последние шестнадцать лет Колетт прожила в доме № 9 на улице Божоле, с окнами, выходящими на Пале-Рояль.

“В субботу и воскресенье в саду Пале-Рояль почему-то до полудня безлюдно и очень тихо. А ведь достаточно было бы детской свистульки, чтобы нарушить этот порядок сродни божественному”, – напишет она о своей последней гавани в самом сердце французской столицы.

По существу, у Колетт с Пале-Роялем состоялась “любовь до гроба”. И сегодня в коллективном сознании эти два имени практически неотделимы друг от друга. Собственно, Колетт завершила вереницу исторических имен, связанных с одной из самых культовых достопримечательностей Парижа – дворцом и садом Пале-Рояль.

“Меня зовут Клодиной, а живу я в Монтиньи. Здесь я родилась… но думаю, что умирать буду не здесь… ” – это первая фраза первого романа Колетт “Клодина в школе”. На самом деле родина Колетт, как и ее героини, юной Клодины, – Бургундия. Там Сидони-Габриэль Колетт родилась 28 января 1873 года, в городке Сен-Совёр-ан-Пюизе.

В восемнадцать лет у Колетт была роскошная коса длиной один метр пятьдесят восемь сантиметров. И эта коса пленила прожженного парижанина, автора популярных бульварных романов Анри Готье-Виллара, у которого был псевдоним на английский манер – Вилли. За него в 1893 году Колетт вышла замуж. Сейчас уже никто не помнит имени Вилли. И если вспоминают о нем вообще, то только оттого, что некоторые книги, подписанные им, на самом деле написаны его молодой женой Колетт.

Однажды Вилли предложил скучавшей в Париже двадцатилетней супруге начать писать, просто чтобы провести время. Например, записать забавные истории о школьной поре, над которыми сам покатывался со смеху, слушая Колетт. Рассеянным взглядом пробежав написанное, только чтобы не обидеть молодую жену, Вилли был потрясен свежестью тона, сочными красками, какой-то бархатистостью стиля и предельной точностью каждого описания! Ловкач-беллетрист немедленно продал рукопись издателю под своим именем, назвав роман “Клодина в школе”. Так появился первый роман Колетт о Клодине, за которым последовала целая вереница.

Успех был потрясающим! Клодина, женщина-подросток, вызвала настоящую сенсацию в Париже! Ведь на сцену, сменив пышных красавиц бель-эпок, легким шагом вошла новая женщина, грациозная, независимая, дерзкая.