Все твои совершенства

– Желаю знать все подробности.

Я копирую его позу и, улыбаясь, начинаю рассказывать.

– Мне снилась наша первая годовщина. Та ночь, когда мы решили создать семью. Я спросила, что, по-твоему, будет с нами через десять лет. Помнишь, что ты ответил?

Грэм качает головой.

– Смутно. И что же я нам предсказал?

– Ты сказал, что у нас будут дети, я стану водить микроавтобус, и мы будем жить в доме с большим двором, где будем играть с детьми. – Улыбка Грэма дрогнула. Я большим пальцем разглаживаю складку на его лбу, желая вернуть его улыбку. – Странно, ведь я совсем забыла об этом разговоре, пока он мне не приснился. Но это не огорчило меня, Грэм. Потому что тогда ты сказал, что у нас, возможно, ничего этого не получится. Ты сказал, что, может, мы все время станем менять работу и у нас не будет никаких детей. И что, может быть, через десять лет ничего не изменится и все, что у нас будет, – это мы с тобой.

– Вспоминаю, – шепчет он.

– А помнишь, что я тебе сказала?

Он качает головой.

– Я сказала: «Это тоже похоже на идеальную жизнь».

Грэм выдыхает, словно всю жизнь ждал от меня этих слов.

– Мне жаль, что я упустила из виду главное, – шепчу я. – Нас с тобой. Мне всегда было достаточно тебя. Всегда.

Он смотрит на меня так, словно ему не хватало моих снов так же, как и меня.

– Я люблю тебя, Квинн.

– Я тоже тебя люблю.

Он прижимается губами к моему лбу, потом к носу. Я целую его в подбородок, и мы некоторое время лежим, прижавшись друг к другу. Но тут у меня громко урчит в животе, и очарование момента тает.

– У твоей сестры есть какая-нибудь еда?

Грэм вытаскивает меня из постели, и мы идем на кухню, стараясь не шуметь. Еще нет и восьми, Ава и Рид спят. Мы с Грэмом обшариваем кухню в поисках продуктов, чтобы приготовить оладьи и яичницу. Он включает плиту, я взбиваю тесто, и тут замечаю, что наша деревянная шкатулка все еще стоит на краю кухонной стойки.

Я откладываю миксер и подхожу к шкатулке. Проводя по ней рукой, я думаю, что все могло быть по-другому, если бы он не сделал нам этот подарок, который мы запечатали в нашу первую брачную ночь. Я до сих пор помню, как писала ему любовное письмо. Помню, как вложила в конверт свое фото в обнаженном виде. Интересно, насколько я с тех пор изменилась?

Я открываю шкатулку, чтобы достать письмо, и обнаруживаю на дне несколько кусочков бумаги. Один из них – желтая записка, которая полгода оставалась приклеенной к моей стене. Два других – наши предсказания.

Я беру их и читаю.

– Поверить не могу, что ты до сих пор хранишь их. Как мило с твоей стороны.

Грэм подходит ко мне.

– Мило? – Он отбирает у меня одно из предсказаний. – Это вовсе не мило. Это доказательство того, что судьба существует.

Я качаю головой и тычу в его предсказание.

– Тут говорится, что в тот день ты должен был преуспеть в бизнесе, а ты даже не был на работе. Каким образом это доказывает, что мы родственные души?

Его губы изгибаются в усмешке.

– Если бы я пошел на работу, то никогда не встретил бы тебя, Квинн. Думаю, это был мой самый большой успех, связанный с работой.

Я склоняю голову набок: почему-то никогда не рассматривала его предсказание с этой точки зрения.

– И еще… вот.

Грэм переворачивает свое предсказание и показывает мне цифру восемь на обороте.

Я опускаю глаза и тоже читаю номер на обратной стороне своего. Восьмерка.

Две восьмерки. Дата, когда мы воссоединились много лет назад.

– А ты тогда солгал мне, – говорю я, снова глядя на него. – Ты сказал, что пошутил о восьмерках на обороте.

Грэм забирает у меня из рук бумажки и осторожно кладет их обратно в шкатулку.

– Я не хотел, чтобы ты влюбилась в меня по воле судьбы, – говорит он, закрывая шкатулку. – Я хотел, чтобы ты влюбилась в меня просто потому, что ничего не могла с собой поделать.

Я улыбаюсь и с благодарностью смотрю на него. Мне нравится, что он так сентиментален. Мне нравится, что он верит в судьбу больше, чем в совпадения. Мне нравится, что он верит, будто его судьба – я.

Я встаю на цыпочки и целую его. Он хватает меня за затылок обеими руками и так же благодарно отвечает на мой поцелуй. После нескольких мгновений поцелуев и пары неудачных попыток остановиться он бормочет что-то о подгорающих оладьях, неохотно отрывается от меня и возвращается к плите. Я подношу пальцы к губам и улыбаюсь: он только что целовал меня, и у меня не возникло абсолютно никакого желания отстраниться. На самом деле я хотела, чтобы поцелуй длился еще дольше. Я-то думала, что больше никогда не испытаю этого чувства. Да, мне хочется поцеловать его еще раз, но я не решаюсь снова притянуть его к себе. Оладий мне тоже хочется, поэтому я предоставляю ему возможность приготовить их. Я возвращаюсь к шкатулке и тянусь за письмом, которое когда-то ему написала. Теперь, когда я чувствую, что мы на пути к выздоровлению, мне хочется прочитать слова, написанные ему, когда мы только начинали свой совместный путь. Я переворачиваю конверт, чтобы достать письмо, и вижу, что он все еще запечатан.

– Грэм? – Я снова поворачиваюсь к нему. – Ты даже не прочитал его?