Все твои совершенства

Я не знаю, как долго плакала, закончив читать последнее письмо.

Достаточно долго, чтобы у меня разболелась голова и заныл живот, и я извела половину упаковки бумажных салфеток. Я плачу так долго, что уже ничего не соображаю от горя. Грэм обнимает меня. Я не заметила, как он вошел в комнату, как опустился на колени на кровать, как притянул меня к своей груди.

Он ведь понятия не имеет, что я решила. Понятия не имеет, будут ли слова, которые вот-вот сорвутся с моих губ, утешительными или отвратительными. И все же он здесь, обнимает меня, когда я плачу, просто потому, что ему больно видеть мои слезы.

Я прижимаюсь губами к его груди, там, где сердце. Не знаю, проходит пять минут или полчаса, но я наконец достаточно успокаиваюсь, чтобы заговорить, отрываю голову от его груди и смотрю на него.

– Грэм, – шепчу я. – Сейчас я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше.

Едва я произношу эти слова, из его глаз начинают капать слезы.

– Квинн, – говорит он, обхватывая ладонями мое лицо. – Квинн…

Это все, что он может произнести. Слезы мешают ему говорить. Он целует меня, и я целую его в ответ, вкладывая все свое существо в попытку компенсировать все поцелуи, в которых я ему отказала.

Я закрываю глаза и повторяю слова из его письма, которые глубже всего запали мне в душу.

«Мы еще не проиграли, Квинн».

Он прав. Да, может быть, мы наконец сдались одновременно, но это не значит, что мы не можем вернуть себе надежду. Я хочу бороться за него. Я хочу бороться за него так же отважно, как он боролся за меня.

– Прости меня, Квинн, – шепчет он мне в щеку. – За все.

Я качаю головой, не желая никаких извинений. Но я знаю, что он нуждается в моем прощении, поэтому прощаю.

– Я прощаю тебя. От всего сердца. Я прощаю и не виню тебя, и ты тоже меня прости.

Грэм обнимает меня и прижимает к себе. Мы так долго стоим, замерев в одной позе, что мои слезы успевают высохнуть, но я все еще цепляюсь за него всем своим существом. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы никогда больше не отпускать его.

29 Прошлое

День нашей первой годовщины подходит к концу. Что может быть лучше, чем сидеть на свежем воздухе, завернувшись в одеяло, и слушать, как волны разбиваются о берег! Идеальный момент для идеального подарка.

– У меня для тебя кое-что есть, – говорю я Грэму. Обычно это он делает мне разные сюрпризы, но сейчас настала его очередь удивляться. Он выжидательно смотрит на меня, стягивает с меня одеяло и выталкивает из кресла. Я бегу в дом и тут же возвращаюсь с подарком. Он упакован в рождественскую бумагу, хотя до Рождества еще далеко.

– Другой не нашла, – говорю я. – У меня не было времени как следует упаковать его перед отъездом, так что завернула в то, что нашла здесь в шкафу.

Он начинает открывать подарок, но не успевает снять оберточную бумагу, как я выпаливаю:

– Это одеяло. Я его сама сделала.

Он смеется.

– Умеешь же ты делать сюрпризы. – Он отодвигает обертку и извлекает на свет одеяло, которое я смастерила из лоскутков нашей разорванной одежды. – И это… – он указывает на обрывки своей рваной рабочей рубашки и смеется.

Да, после того как мы сдираем друг с друга одежду, она не всегда остается целой. Я порвала, наверное, с полдюжины рубашек Грэма. Он разодрал столько же моих. Иногда я делаю это нарочно: мне нравится эффектный треск рвущейся ткани и отлетающих пуговиц. Не помню, когда это началось, но для нас это стало игрой. Недешевой, надо сказать, игрой.

Поэтому я решила найти некоторым выброшенным вещам новое применение.

– Лучший подарок, который я когда-либо получал. – Он перекидывает одеяло через плечо и берет меня на руки.

Он заносит меня в дом и укладывает на кровать. Срывает с меня ночную сорочку, а потом театрально рвет рубашку на себе.

Я хохочу, пока он не забирается на меня сверху и не заглушает мой смех, просунув язык мне в рот.

Грэм приподнимает мое колено и начинает толкаться в меня, но я прижимаюсь к его груди.

– Нам нужен презерватив, – шепчу я, задыхаясь.

На прошлой неделе я пила антибиотики, чтобы вылечить простуду, поэтому не принимала таблеток. Нам пришлось все это время предохраняться с помощью презервативов.

Грэм скатывается с меня и берет свою спортивную сумку. Вытаскивает презерватив, но не сразу возвращается в кровать. Просто стоит и смотрит. А потом бросает его обратно в сумку.

– Что ты делаешь?

Он уверенно говорит:

– Обойдемся сегодня без этого.

Я не отвечаю. Он не хочет воспользоваться презервативом? Я его правильно поняла?

Грэм возвращается в кровать и снова опускается на меня. Он целует меня и отстраняется.

– Я иногда думаю об этом. О том, чтобы ты забеременела.

– Правда? – Этого я не ожидала и после краткого колебания говорю: – То, что ты об этом думаешь, не значит, что ты к этому готов.

– Но я готов. Когда я думаю об этом, то прихожу в восторг. – Он перекатывается на бок и кладет руку мне на живот. – По-моему, пора завязывать с таблетками.