Мне просто больно видеть, какое плохое физическое состояние у фюрера. Он говорит, что уже почти не спит, что беспрерывно загружен работой и что его совершенно изматывает необходимость постоянно взбадривать и приводить в чувство своих слабонервных и бесхарактерных сотрудников. Могу себе представить, насколько все это утомительно и хлопотно. Фюрера мне просто жаль, особенно когда я вижу его в таком состоянии. И все же я не могу отказаться от своей обращенной к фюреру настоятельной просьбы как можно быстрее выступить перед народом. Но в этом случае ему придется дня на два-три отказаться от военных совещаний. Сейчас самое важное — чтобы он снова воодушевил народ; остальное я тогда возьму на себя.
Положение на фронте в этот день такое, какого еще не было. Мы фактически потеряли Вену. Противник осуществил глубокие вклинения в Кёнигсберге. Англо-американцы находятся на подступах к Брауншвейгу и Бремену. Короче говоря, если посмотреть на карту, то можно увидеть, что Рейх тянется узкой длинной кишкой от Норвегии до озера Комаккьо. Мы потеряли области, имевшие важнейшее значение как источники продовольствия и центры военной промышленности. Фюрер должен теперь как можно скорее развернуть наступление наших войск в районе Тюрингии, чтобы нам хотя бы перевести дух. Во всяком случае, мы не сможем свободно дышать сколько-нибудь продолжительное время, имея в распоряжении нынешний потенциал».
Далее, после 10 апреля, в дневнике записей нет. Геббельсу стало не до дневника.
Последние тексты, которые он оставил, — письмо сыну Магды от первого брака Харальду и дополнение к завещанию Гитлера, первое датировано 28 апреля, второе — днем позже.