Все совпадения неслучайны

Свобода, которую он внутренне отстаивал, думая, что Тина покушается на нее, показалась ему скучной до ломоты в скулах. С Тиной в его жизнь пришли опасность и смерть, жгучие тайны, магические фигурки, кровь и пепел. Без нее в душе станет пусто, как в разоренном доме. Из ожидающего их впереди будущего исчезнет самое главное – присутствие ради другого существа, преданное служение и сладость взаимности.

Когда-то он уже испытывал это безнадежное отчаяние. Шуршащие от ветра пески предстали перед ним, и он сам, сбросивший жреческое одеяние, слившийся со всеми в мире, кто тоскует об ушедших возлюбленных, приник к шершавому, нагретому солнцем камню… Тогда он не мог ничего вернуть и только надеялся, что в далеком грядущем снова встретит ее. Она не покинула его навеки, приходя в снах и мечтах о счастье…

Разве их может разлучить что-то кроме смерти?

Оказывается, может. Тина права – он начал воспринимать ее как неотъемлемую часть себя. Он думал о ней как о женщине, которая ждет его всегда, и поэтому к ней можно не торопиться. Можно позволить себе легкую забывчивость, мелкие оплошности – она все поймет и простит. Потому что она его любит!

Он перестал говорить ей о своей любви, потому что все слова уже были сказаны. Он перестал думать о встречах с ней с волнующим нетерпением, как о долгожданном заветном празднике, потому что каждодневные заботы превратились в рутину, лишенную новизны и непредсказуемости.

Сколько раз по дороге домой, уставший после напряженного дня, он хотел купить ей цветы или какой-нибудь приятный пустячок – бутылку вина, духи, шоколадку – и откладывал на потом. Только бы добраться до постели! Все остальное после, когда он не будет таким измученным…

Но для любви не существует «потом»! Она всегда и без исключения сейчас. В этом ее неповторимая прелесть и тайна, которую она несет в себе. Неблагодарные и забывчивые терпят поражение в самый непредвиденный момент, когда ничто, кажется, не предвещает бури. Любовь отвергает мертвые схемы, привычку и отсутствие изобретательности. С этим священным и драгоценнейшим даром вселенной непозволительно обращаться как попало. Райская птица вспорхнет и улетит, когда ей надоест один и тот же корм! Она отправится искать другие небеса…

Существуют ценности, которым нет замены ни в каком виде. Сиур вдруг понял, что его отношения с Тиной гораздо важнее того, чем закончится вся эта история с «призраками из прошлого» или какая угодно другая, самая занимательная и фантастическая.

Он решил, что подарит ей сегодня ночь любви, которой она еще не знала.

Она отвечала ему нехотя, уступая его настойчивости, и только после долгих, долгих ласк и признаний, которые он шептал ей в тишине среди отблесков догорающего пламени, оттаяла и снова стала его женщиной, единственной и непохожей на всех остальных…

Они лежали, отдыхая, в темноте, полной шорохов и запаха березовых углей. Тина привстала, вглядываясь куда-то в угол.

– Посмотри, что это?

В комнате без окон, с погасшим камином разгоралось розоватое свечение…

– Это рубины! – догадался Сиур. – Они тоже наконец-то вместе, как и мы с тобой.

– Ты привез с собой второй камень?

– Да. По просьбе Никиты.

– Почему они светятся?

– Наверное, их питает любовь. Как и всю вселенную…

Глава 30

Гортензия выздоровела. Так же внезапно, как и заболела. Она не могла поверить, что ее тело снова послушное, а голова ясная. Чудеса! Она была бы вполне довольна, если бы и хозяин чувствовал себя так же хорошо, как она.

С Ардалионом Брониславовичем творилось что-то странное. Он то нервничал, то радостно смеялся и потирал руки, то задумчиво сидел и курил. Вечерами, а иногда и днем, он выскальзывал из дому и где-то подолгу пропадал.

Гортензии приходилось делать дополнительные закупки продуктов и выпивки, особенно много уходило кофе и табака. Волнение обостряло аппетит хозяина, а после еды он любил выпить кофе по-восточному и покурить.

Вот и сейчас он сидел на бархатном диване, глядя в одну точку, с трубкой в зубах. По комнате витал сладковатый аромат дорогого табака.

– Гортензия! – капризно позвал он. – Где кофе?

– Несу, несу.

Старуха торопливо перелила густой напиток в разогретый на плите кофейник и только вышла в коридор, как в дверь постучали. Она споткнулась и едва не уронила поднос.

Ардалион Брониславович, казалось, ничего не слышал. Он ждал кофе.

– Кого это принесло так поздно? – пробормотала Гортензия, расставляя на столе перед ним кофейный прибор.

– Что ты там бормочешь? – рассердился он. – Когда ты научишься говорить внятно? По-твоему, я должен догадываться, что ты хочешь сказать?

– Кто-то пришел! Пускать?

Хозяин задумался. После недолгих колебаний он принял решение:

– Пожалуй, пусти…

Гортензия накинула пуховый платок и засеменила к дверям.

– Давно пора замки смазать, – ворчала она. – Все пальцы сломать можно, пока откроешь!

Дверь распахнулась, и сильный порыв ветра со снегом ударил ей в лицо. У порога стоял человек, закутанный в черный плащ.

– Ну и погодка! – низким, хорошо поставленным голосом произнес незнакомец. – Еле добрался до вас. Хозяин дома?