Всё не так

— Лежать. Это быстро. Смотрите, Анна Сергеевна. Пациент находится на твердой поверхности, ноги согнуты и слегка подтянуты к животу. Брюшная стенка расслаблена, — Максим сложенными для пальпации пальцами мягко прикасается к нежной коже. Со стороны все невинно, но Алёна медленно заливается краской, по телу идут мурашки. Сам Ларин, мастерски сдерживая дрожь и пытаясь дышать ровно, с деланным спокойствием продолжает — видите, живот мягкий. И если вот тут нажать, болевых ощущений нет. Понятно? Теперь сами попробуете. Да, вот так.

Алёна Николаевна, а теперь слегка напрягите пресс. Когда живот на ощупь вот такой — надо звать хирурга. Чувствуете?

— Д-да — помычала Михеева.

— Вот и прекрасно. Надеюсь, ложные вызовы от вас прекратятся. Спасибо, Алёна Николаевна, давайте я помогу вам подняться, — проговорил Ларин с невозмутимым лицом, протягивая руку.

— Сама справлюсь, — отвечает холодно. В зелёных глазах гнев и бессилие. Алёна поправляет костюм и с гордо поднятой головой направляется к выходу из отделения.

— Хорошего дня, Анна Сергеевна — добавляет Максим и идёт следом.

Она стоит спиной у подоконника, похожая на греческую статую, прямая, изящная и холодная. За стеклом — старая липа, на которой висит кормушка для птиц. Ты, Ларин, похож вон на того потрепанного жизнью воробья, который прыгает вокруг холёной синички. Вроде, и семечек всем хватает, но нужно обязательно её задеть, чтобы заметила. Как недолюбленный ребенок шалостями привлекает внимание родителей, так и ты, как мальчишка, совершаешь глупости ради женщины, которая, скорее всего, с тобой уже не будет.

Подошёл, встал рядом так, чтобы локти почти соприкасались. Прогонит? Отстранится? Нет. Просто смотрит в окно. Вокруг них висит облако тишины, густой, почти осязаемой, одной на двоих. Океан недосказанного.

Спусти косу, Рапунцель. Возьми меня в свою затерянную в горах башню. Хотя бы приоткрой окошко. Дай погреться твоим внутренним теплом, почувствовать на щеке ручного солнечного зайчика. Недолго, всего минуточку. Я в этом очень сильно нуждаюсь.

Максим осторожно накрывает широкой ладонью её тонкие прохладные пальцы с аккуратными ногтями, покрытыми розовым лаком. Алёна чуть вздрагивает, но руку не убирает. Они просто смотрят в глаза друг другу и молчат. Теряются, тонут во взглядах, как в зыбучих песках, не в силах преодолеть бешеное притяжение. Жадно пьют эти мгновения, смакуя каждый глоток.

Рука Алёны тянется к слегка небритой щеке. Едва касаясь, кончиком пальца обводит скулу, опускается к губам, очерчивает их контур. Максим подаётся вперёд, но наталкивается на преграду.

— Шшшш, не надо, — прохладные пальцы Алёны прижимаются к его рту, отрезвляя, — не буди лихо, Макс. Хорошо никому не будет.

Она уходит вглубь коридора, унося с собой солнечный свет и воздух. То, без чего нет жизни. И ты, Ларин, не жил эти долгие шестнадцать лет. Твой животворящий источник здесь, рядом с ней. И ты обязан вернуть её. Или сдохнуть.

22. Алёна

Трусливая лгунья. Хоть себе-то не ври. Алёна быстро шагает по темному коридору. Сердце колотится где-то в горле. Всё там уже разбужено. Нагло смотрит прямо в душу чайными Ларинскими глазами. Прорастает внутри, как беспощадная черная плесень, которую ничем не выведешь, каждый день всё глубже. Зудит, душит, а поделать ничего нельзя.

Макс везде. Появился всего две недели назад, а уже заполнил собой все мысли, вторгся в жизненное пространство. И сопротивляться этому уже почти невозможно. Сегодня ты дала слабину, а он этим чуть не воспользовался. Кожа на животе до сих пор в мурашках, помнит его прикосновения.

Алёна открыла шкаф и горько улыбнулась, глубоко втягивая в себя воздух. Внутри несколько вешалок. Её лёгкая шубка, его кожаная куртка, вперемешку их медицинские костюмы. Всё пропитано его запахом, таким родным и таким запретным. Он повсюду. Не спрятаться, не скрыться. Алёна, трусливо оглядываясь, взяла в руки один из костюмов Макса и жадно принюхалась. Глубокий, почти осязаемый древесно-мускусный аромат заставил зашевелиться волосы. Ммммм… Томная волна возбуждения полоснула низ живота.

С ума сошла!? Ты что творишь? А ну-ка приди в себя, Забродина! Не будь тряпкой! Зачем тебе это надо? Хочешь дать второй шанс предателю? Алёна спешно накинула шубу, быстро переобулась и прямо в медицинском костюме решительно направилась к машине. Бежать, срочно. Иначе случится непоправимое. Звук и скорость — два необходимых компонента чтобы разобраться в себе.

Как довольный кот тихо заурчал мотор черного внедорожника. Девушка включила музыку погромче и плавно нажала педаль газа. Железный зверь тронулся с места, послушный её воле.

Только за рулём Алёна получала то ощущение спокойствия и умиротворенности, которое отсутствовало в реальной жизни. Ни с чем не сравнимый кайф от скорости, эйфория от того, как тебя вжимает в сидение при повороте, выброс дофамина при прохождении препятствия и будоражащая вибрация от басов.