Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России

Другой автор, А. Лазарчук, в романе «Все способные держать оружие», описал условия возникновения мира, в котором в 1942 г. побеждает Германия, но Россия избегает геноцида. После того как самолет Гитлера взорвался в воздухе, немецкие генералы переломили ход войны и оккупировали СССР до Урала. Сталин, Молотов, Берия и Ворошилов повешены как военные преступники. В Сибири было создано независимое государство, выпустившее политзаключенных и ставшее антикоммунистическим. Новый глава Рейха — Герман Геринг — разоблачает теорию Розенберга и предоставляет Европейской России автономию. Формируется геополитическая система из трех великих держав — Рейха, Объединенных Наций и Великой Японии. Нейтральная Сибирь находится в центре мира и разделяет непримиримых врагов. Такое положение сохраняется до 1991 г., когда под влиянием центробежных процессов Рейх начинает разваливаться и сибирские егеря высаживаются в Москве. Происходит воссоединение, и в начале XXI в. объединенная Россия стоит во главе мирового сообщества.

То есть перед нами как бы зеркальное отображение реальной истории. У нас при победе СССР во Второй мировой войне в конечном итоге от распада Союза выиграла объединенная Германия, а при победе Рейха от его распада может выиграть объединенная Россия. Все построения А. Лазарчука и С. Переслегина строятся на основе утверждения, что проигравший живет лучше победителя.

Иной сценарий рисует писатель Ф. Березин в своем двухтомнике «Встречный катаклизм» и «Параллельный катаклизм» (2001–2002). Сталинский СССР начинает превентивную войну против гитлеровской Германии и побеждает. Но, превратившись в сверхдержаву и блестяще осуществив внешнюю экспансию, Советский Союз застыл в своем духовном развитии на уровне конца тридцатых годов. Автор показывает, что тоталитарный режим, утвердивший в период своего формирования определенную систему ценностей, оказывается не в состоянии изменить ее в дальнейшем.

Чем опыт «матери-истории» ценен…

История действительно могла бы пойти иным путем. Александр Македонский мог бы прожить больше и завоевать не только Азию, но и Европу, Наполеон мог вообще не появиться на свет или погибнуть в битве на Аркольском мосту, декабристы могли взять верх в 1825 г., Гитлер — отказаться от попытки напасть на Россию и пойти на соглашение со Сталиным.

По замечанию А. Балода, если исходить из постулата, что миром правят закономерности, эти события не изменили бы общий ход истории, и, скорее всего, наши альтернативные современники обитали бы в альтернативном мире, очень похожем на тот, в котором живем мы с вами. И пусть пока найдены не все законы истории, это непременно произойдет — если не сегодня, то в самом ближайшем будущем. Потому что история, как и природа, не может устоять перед могуществом человеческого разума. Во всяком случае, всем нам очень хочется в это верить[249].

Альтернативная история — произведения, в которых рассматриваются вероятностные миры, выросшие из известных обстоятельств, после какого-то значительного или незначительного события, которое произошло не так, как в нашей реальности, и поэтому альтернативный мир стал кардинально отличаться от нашего мира, но в произведении авторы зачастую используют известных исторических персонажей, порою — в совершенно несвойственном для них качестве. Читательский интерес вызывают альтернативные версии хорошо узнаваемых исторических событий.

А интерес к альтернативной истории вытекает из человеческой природы. Вопрос «что было бы, если бы не случилось то, что случилось?» может задать себе каждый. И по-своему ответить на него. История безальтернативна, однако для человеческой мысли преград не существует. Альтернативистика помогает отойти от доги и стереотипов, ничего не принимать на веру.

Крестьянская война под руководством Емельяна Пугачева — прогрессивное явление! Декабристы положили начало освободительному движению в России! Октябрьская революция в России была исторической неизбежностью! Мы свято этому верили. Но альтернативная история показывает нам, что многие из этих событий — не более чем конечное звено цепи случайностей и совпадений.

Логика историка: стремление мыслить иначе

Это ведь только кажется, будто историк, признающий все действительное «разумным», нейтрален и объективен. Он просто думать не хочет о погибшей альтернативе, несбывшихся возможностях, задавленных свободах.

Н.Я. Эйдельман

В продолжение разговора — о том, чем вызвано внимание ученых-исследователей (историков, философов, социологов, политологов) к исторической альтернативистике.