Все лучшее – детям

Дорога из кинозала до автобуса была короткой, а вот дальше пришлось ехать до стартовой площадки, на это ушло где-то полчаса. У лифта уже ждали техники, они встретили меня и мы зашли в лифт, все же человек в скафандре не очень приспособлен к мелким действиям. Лифт был сетчатый, продуваемый всеми ветрами, он важно и церемонно скользил по мачте вдоль ракеты. Только с такого близкого расстояния можно было осознать грандиозность этого творения. В диаметре ракета была в три раза больше самолёта, а в высоту как пятнадцатиэтажное здание. Лифт медленно проплывал вдоль огромных баков с топливом и окислителем, скоро все это горючее будет израсходовано на то, чтобы он, один – такой маленький человек, оказался там – наверху. Больше четверти миллиона тонн горючего на одного человека ради никому неизвестной цели. С космосом всегда так, главное ввязаться в драку, а там видно будет.

Лифт громко клацнул стопорным механизмом, как бы говоря: "Я сделал все, что мог, дальше сами". Техник открыл дверь и я отправился в сторону кабины. На высоте было ветрено, но не более, чем обычно. Я залез в люк и начал устраиваться в противоперегрузочном кресле пока техники устанавливали и закрывали внешний люк корабля. Наконец они громко похлопали по нему снаружи рукой и отправились обратно в лифт. Убедившись в герметичности и работоспособности систем, я запустил предстартовое тестирование корабля. И уже через несколько секунд доложил на Землю: “Говорит Павел Антонов, все системы функционируют исправно, к полету готов”. В наушниках слышались шумы, нехарактерные для космодрома, словно кто-то забыл настроить приемник на нужную волну. Затем шумы прекратились, и было четко слышно: “Ну, а что делать? Значит летим так! Паша, тут у нас немного поменялось все, подожди минуту. Не волнуйся, все хорошо”, – рация опять отключилась, но на этот раз не стала шипеть в уши. Вот так раз… Поменялось все… В принципе, это нормально, что первым во время битвы гибнет план битвы, но почему так быстро? Это известно, что еще ни один старт не проходил от начала до конца по плану. Бывало, что люк внезапно показывал разгерметизацию, а бывало, что и топливо вдруг исчезало. Хуже всего, если эти ошибки случались уже после запуска двигателей, когда ничего изменить уже было нельзя.

– Все, Паша, разобрались. Ты летишь немного не туда, объект изменил траекторию и вышел на орбиту повыше. Но мы его отслеживаем, топлива тебе хватит с запасом, так что все нормально.

– Вас понял, все системы работают нормально.

– Пуск!

– Есть пуск. – Я нажал кнопку запуска, которая переключала системы в постоянное отслеживание показателей, а управление передавалось Земле.

С этого момента Павел отбросил эмоции и переключился на ракету, ее данные, ее внутренний мир. Он следил за показаниями машины и сам стал машиной, фиксируя малейшие изменения и молниеносно принимая решения о дальнейшем полете. Прозвучало знакомое: “Зажигание”, – и несколько секунд ничего не происходило. Сейчас топливо и окислитель рванули в камеру сгорания, заполняя ее облаком из мелких капель, но скоро там наступит настоящий ад! Затем прозвучало: “Предварительное” и топливо вспыхнуло, огненным смерчем вырвавшись из сопел. На расстоянии нескольких километров земля содрогнулась от рокота. Ракета начала вибрировать, а двигатели, набирая обороты, выжигали бетонные плиты под собой. Затем: “Промежуточное… Главное… Подъем”, – корпус дрогнул и начал стремительно подниматься, мягко вдавливая тело в кресло. В этот момент все подключения мачты отстрелило и она упала в сторону, словно подкошенная. Тяжелые опоры, что так плотно удерживали ракету со всех сторон, расходились, освобождаемые весом ракеты, которая сейчас поднималась все выше и выше.

Начался монотонный диалог между Землей и экипажем, который в этот раз состоял лишь из одного человека.

– Десять. – Отсчитывали с Земли. – Параметры системы управления в норме.

– Вас понял, на борту все в порядке, самочувствие нормальное.

– Двадцать секунд, двигатели первой и второй ступени работают устойчиво.

– Вас понял, на борту все в порядке, самочувствие нормальное – Докладывал я каждые десять секунд, даже если ничего не происходило.

– Сорок секунд, полет нормальный, давление в баках и двигателе нормальное.

– Вас понял, на борту все в порядке, самочувствие нормальное.

– Параметры конструкции изделия устойчивы.

Павел улыбнулся, можно подумать, он мог как-то прервать полет. На самом деле с Земли ракета управляется значительно лучше, чем из кабины. Именно там, на Земле, решают какой двигатель и когда включить, в какую сторону повернуть ракету, какой крен должен быть. Даже катапультировать меня, в случае чего, будут с Земли. Я же, сидя в своей крохотной капсуле, мог лишь любоваться в иллюминатор бесполезным, но красочным видом.

– Ощущаю вибрацию, наблюдаю вращение по часовой стрелке.