Всё исправить

– Валеев, это явление временное, – отрезал начальник. – Ну а это вот Чекалов… эээ… Алексей Борисович, стало быть, прошу любить и прочее. Детали биографии в личных беседах. А пока давай в кадры!

Не так плохо, подумал Алексей, с улыбкой разглядывая назревающих коллег. Везде люди работают, не только в НИИ.

* * *

– Гляди, как красиво!

Алексей улыбнулся. В самом деле, красиво. Воздух будто пропитан алмазными искрами, и над фонарями вверх уходит лес светящихся столбов.

– Редкое явление. Знаешь, отчего так?..

– Не знаю и знать не хочу! Достаточно того, что красиво! Вот только попробуй испортить сказку, научный сотрудник!

Юля крепче взяла его под руку, шагая по заснеженному тротуару с затаенной осторожностью – вдруг под белым покрывалом лед, натоптанный тысячами ног? Даже чуть вытянула шею, закусив губку. Сейчас она выглядела столь трогательно-беззащитной, что у Алексея защемило сердце. Милая моя… любимая Юлька…

– Нравлюсь, да-а? – почувствовала восхищенный взгляд жена.

– Очень, – совершенно искренне ответил он. Она потянулась к нему, лаская взглядом, и спустя секунду их губы соприкоснулись.

– А когда-то ты стеснялась целоваться на улице…

– Молодая была, глупая, – мягко засмеялась она. – Ты сейчас на меня так смотришь… мне на секунду даже стало жаль, что я беременна, и мы не дома, – в глазах промелькнул озорной блеск.

– Что значит «жаль»?! – возмутился Чекалов. – Как можно такие слова про Юлию Алексевну?! Кстати, как она?

– Толкается время от времени, – Юля вновь мягко засмеялась. – Папе привет передает.

Алексей блаженно улыбнулся. УЗИ, сделанное повторно на днях, со всей определенностью подтвердило – у четы Чекаловых родится здоровенькая, упитанная малышка. Что, впрочем, не удивляло – не зря же он таскает охапками всевозможные фрукты-бананы, и гулять жену выводит каждый день, вот как сегодня… Насчет имени сомнений тем более не возникало – кто же еще, если не Юлька?

– Знаешь, кому-то это покажется странным, но я рад, что первой у нас родится дочь. Маме помощница, вот так вот. А пацана можно и попозже…

– Я планов ваших люблю громадье! – засмеялась Юля. Сморщив носик, чихнула.

– Будь здорова!

– Угу… С тобой будешь, муж мой…

На ее губах еще играла улыбка, но глаза под мохнатыми длинными ресницами уже были глубоки и серьезны.

– Интересно, сколько уже таких?..

Алексей помолчал, обдумывая ответ. В самом деле, сколько?

– Если исходить из расчетов, уже как минимум десятки. Может, сотня, а то и две.

Пауза.

– Зато дальше процесс пойдет все скорее. Геометрическая прогрессия, такая штука… Думаю, через год с небольшим контрольные экземпляры останутся только где-нибудь в глухой амазонской сельве.

Юля шла теперь, задумчиво глядя под ноги.

– Юля, Юль…

– М?

– Я вот тут все время думаю… Каким он будет, тот светлый мир?

Пауза.

– Я тоже об этом думаю, Лешик. Вряд ли мы можем знать сейчас… но кое-что предположить все-таки можно.

Она остановилась, стянула перчатку, подставила ладонь под снежинку, медленно опускающуюся с небес. Снежинка доверчиво села на предложенную посадочную площадку и тут же превратилась в капельку воды.

– Известно же, от шимпанзе человека отличает ничтожный процент генов. А все остальные общие. И новорожденные у человека и того шимпанзе поначалу ведут себя одинаково… А потом, в какой-то момент, дороги расходятся. Шимпанзе останавливаются в своем умственном развитии, и дальше растет только мясо. А человек… продолжает идти. Идти по дороге, ведущей от обезьяны к Богу. Его гонят вперед те самые гены. Лишние, с точки зрения обезьяны.

Капля на ладошке медленно съеживалась, высыхая на глазах.

– Думаю, сейчас будет то же самое, Лешик. Придется идти дальше. Сейчас тупому легко, и можно всю жизнь пребывать в самоуважении. А тогда… они будут чувствовать боль, как животные, и не в состоянии решить проблему. Как бездомный пес, умирающий с голоду. Так что выходов будет два. Либо поумнеть, либо…

– Либо сдохнуть, – жестко довершил фразу Чекалов. – Юля, Юль… Я убийца?

Ее глаза бездонны, как сама Вселенная.

– Нет, Лешик. Ты просто бог-младенец. Так уж вышло.

* * *

– Да оставь ты нахрен это динамическое сведение! Клиенту что нужно – чтобы картинка была посочнее, поярче. Вот насыщенность и регулируй, и закрывай ящик. Так будешь возиться, плана не будет сроду…

«Аксакал» Василий Степаныч, блестя очками, щедро делился аксакальей мудростью с новоявленным сотрудником. Чекалов внимал ему с благодарностью – одно дело радиолюбитель, не спеша ковыряющийся в электронике ради собственного удовольствия, и совсем другое дело профи, у которого имеется норма выработки. Как говорит весельчак Гена, «нет плана – денег не будет, народная примета такая».

– Спасибо, Степаныч. С меня «Столичная», как говорится.

– Коньяк пять звездочек! – встрял в разговор Гена-весельчак, орудуя пинцетом и паяльником в недрах реликтовой магнитолы, по виду ровесницы первого спутника. – Для мотора полезно, доктора говорят. А то у Степаныча клапана стучат.

– Мели, Емеля! – осадил молодого коллегу Степаныч. – Ты что с этим рыдваном делать надумал, э?