Все до последнего страхи

Томми на миг застыл в нерешительности, но все же медленно подошел и обнял ее, отвернув в сторону лицо.

– Прости, что опоздали, – извинилась Лив, – сначала задержали рейс, потом…

– Часы посещений вот-вот закончатся, – перебила ее Синди, – поэтому, если хочешь увидеть его сегодня, нам лучше ехать сразу.

В фургончике Синди не было кресла для ребенка, и они уселись в машину Лив. Сестра бросила взгляд на гигантский контейнер со сладостями между передними сиденьями, но вопросов задавать не стала. Немного погодя они уже катили по уединенной автостраде в дом престарелых. По обе стороны от дороги простирались бескрайние поля с телефонными столбами, на проводах которых покачивались птицы.

– Мне сказали, у нас неделя на то, чтобы его куда-нибудь пристроить, – заявила Синди.

– А если нет? Они что, вышвырнут старика с болезнью Альцгеймера на улицу?

– Да нет, просто наймут баснословно дорогую сиделку, поместят его в самую дорогую комнату и будут сосать из нас деньги до тех пор, пока мы не отступим.

– А ты искала другие пансионаты?

– Большинство из них не хотят брать пациентов, норовящих куда-то улизнуть, и уж тем более склонных к деструктивному поведению. К тому же там дорого.

– Насколько?

– В четыре раза больше нашей нынешней платы.

Лив хохотнула. Они и эти «Сумеречные луга» едва могли себе позволить.

– Мы не можем швыряться деньгами. Мэгги поступает в колледж, нам придется туго, и средств едва ли хватит даже на платежи по ипотеке.

Она подозревала, что дела обстояли еще хуже, но после последней ссоры она отдала ежемесячные счета в ведение Эвана и теперь пребывала в блаженном неведении. Хотя и знала, что платить придется.

Синди смотрела перед собой на равнину, протянувшуюся на многие мили.

Лив не хотела этого говорить, но другого варианта попросту не видела.

– А как насчет дома? Ты никогда не думала его продать?

– И куда я пойду? – возмутилась Синди.

– Не знаю. Он такой большой. Тебе можно было бы…

– Что? Снять комнату над «Трубоукладчиком»?

– Нет, конечно же.

Синди вполне вписалась бы в суровую, несговорчивую публику, снимавшую комнаты над единственным в городе баром. Перед тем как встать у руля местного почтового отделения, сестра, как и их отец, тоже работала на местном заводе. Тяжкий труд на конвейере бок о бок с заключенными, осужденными на пожизненный срок, отнюдь не сгладил острые углы ее натуры.

Лив тут же себя отругала – нельзя быть такой резкой. У сестры, как и у конфет из магазинчика, была твердая оболочка, но мягкая сердцевина.

– Я понимаю, что с твоей семьей город обошелся нехорошо, но это моя жизнь.

Уезжать из Адейра Синди отказывалась наотрез. Большинство жителей никак не припоминали ей родство с Пайнами, опасаясь, как бы она после этого не стала выбрасывать их почту.

Тишину нарушал только шорох кативших по дороге шин.

– И что, их никак нельзя убедить оставить его там? – наконец спросила Лив.

Синди в ответ только нахмурилась.

– Неужели все так плохо? – уточнила Лив.

– Папа четыре раза сбегал. А на прошлой неделе швырнул в стену грелку и обозвал сиделку, – из-за сидевшего рядом Томми Синди понизила голос, – нехорошим бранным словом на букву «п»…

Лив помассировала виски. Они провели здесь всего час, а у нее уже раскалывалась голова.

– Можешь поверить мне на слово, – продолжала Синди, – я сцепилась с тамошним персоналом. Они пригрозили больше меня не пускать. Не кого-то, а меня! Уму непостижимо.

Лив вполне могла постичь это своим умом.

– Но вчера мне позвонил директор и сказал, что ты в этом деле можешь помочь.

Лив посмотрела на сестру и напряженно спросила:

– Как это?

– Он сам тебе расскажет.

Лив разозлилась на Синди за то, что та оставила ее в неведении.

– О Ноа ничего в последнее время не слышала? – намеренно меняя тему, спросила сестра.

– А что, должна была?

– Твой бывший парень, вице-губернатор, метит в большие шишки. Губернатора Тернера попросили, когда он вляпался в какую-то историю с малолетками. Со дня на день ожидается его отставка, поговаривают даже, что ему официально предъявят обвинение. По закону руководить штатом до конца его срока должен вице-губернатор.

Лив почувствовала, как ее накрыла волна возбуждения. Ноа и раньше в открытую выступал в поддержку Дэнни, а теперь ему предстояло возглавить Комиссию штата по вопросам помилования. В тот самый момент, когда она уже не надеялась увидеть Дэнни на свободе, хотя никогда не говорила об этом вслух, в душе забрезжил лучик надежды. В деле сына это было самой жестокой пыткой. Мэтт всегда сравнивал происходящее со сценой из старого фильма о мафии: «Только я подумал, что вышел, как меня упекли обратно». Это чуть не убило Эвана и практически разрушило их брак.