Все, что ты хочешь

– Нам сообщили примерно с часу назад. Полисмены не успели зафиксировать инцидент, в их контору данные не поступали. Мы свяжемся с ними позже. – повествовал кардинал. – На первый взгляд, ничего особенного, но, думаю, тебя это заинтересует. – сказал он, с пол-оборота посмотрев на своего спутника. Преподобный лишь хмыкнул. – Нам придется спуститься в подвал. Лестница там крутая и почти осыпавшаяся, так что…

Высокопреосвященство, остановившись у бронированной двери, потянул ее на себя, открывая взору поглощенный темнотой спуск. В ад, должно быть, – с долей надежды подумал священник, пока кардинал выжидающе разглядывал черты его осунувшегося лица, которому тени придавали нечто инфернальное.

– Ты по-прежнему куришь? – спросил Честертон с нотками отеческого порицания в голосе.

– Imprimatur⁴ не закрепляет запрет на…– но преподобный быстро прервал свою оправдательную речь, сообразив, на что был нацелен вопрос.

Вашерон достал из кармана зажигалку армейского типа. В тишине звонко откинулась крышка. Вспыхнули и расцвели языки пламени. Запах бензина смешался с удушливой затхлостью.

Преподобный двинулся первым, освещая путь в подземелье. По стенам протянулись длинные тени.

Обогнув пролет, мужчины оказались в помещении, больше походившем на гипогей – изрытый пол, сырость, липкая влажность. Раймонд, двигаясь почти ощупью, шел впереди, направляемый голосом кардинала.

– Поворот налево, поворот направо, еще раз направо…– кажется, Честертон успел неплохо изучить локацию местности.

Пройдя сеть ответвлений и коридоров, наконец, они вышли в более просторный отсек, и на какой-то момент Вашерону показалось, будто бы он ослеп. Из-за косяка дверного проема с отсутствием двери, лил неестественно яркий свет. Священник опустил руку с зажигалкой, пытаясь сфокусировать зрение. И первым, что бросилось ему в глаза, были трупы.

Комната, расположенная по подсчетам в западной части здания, представляла собой картину кошмарных сновидений больного разума. Преподобный, стоя у порога, пристально сканировал взглядом окружающую обстановку, считывая возможную и предполагаемую информацию. Огромная жаровня пылала, вжатая в противоположный конец усыпальницы. По полу вереницей тянулись сальные свечи, уже начавшие оплывать, что в совокупности с жаром печи создавало испарину. По каменным стенам тянулись всенепременные пентаграммы с козлиными очертаниями и надписи, выполненные, хотелось бы верить, краской, дублирующей цвет человеческой крови: «Ave Satanas, Es Diabolus Magnus, Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince⁵», и подобное в том же духе. На соседней плоскости был установлен внушительных размеров крест, но перевернутый. Вердикт вполне ясен: сатанинский обряд. Дополнение: халтурный сатанинский обряд, проведенный экзальтированными кретинами.

Священник с неизбывной грустью воззрился на несчастный крест. Кто-нибудь должен провести массовую акцию устранения безграмотности и объяснить нерадивым детишкам, играющим в связи с темными силами, что сие – распятие Святого Петра, и, что вполне очевидно, никакого отношения к обрядовой магии он не может иметь априорно. В списке смертельных грехов глупость должна стоять на первом месте.

Резонно думать, что братья-доминиканцы, – кардинальская свита, – стоящие по углам комнаты, которых Раймонд заметил только теперь, думали также, усердно читая отходные молитвы, скрывши лица под балахонами монашеского облачения.

Но сейчас не об этом. Вашерон перевел свое внимание на распростертые жертвы профанации.

Шесть изувеченных тел лежали в форме круга, заполняя собой центральное пространство. Мужчины и женщины, возраст – от 20 до 25, никаких примечательных отличий внешности, все, как один, обнажены, и вытянуты строго «по швам», за одним исключением, являющимся, по совместительству, причиной смерти. Каждая жертва сжимала в правой руке собственное сердце, вырванное из открытой груди.

Священник сделал несколько шагов вперед, склоняясь над убитыми. Крайне интересно.

– Что скажешь? – раздался голос кардинала Честертона.

– Смерть постигла их одновременно? – ответил вопросом на вопрос падре, не поднимая головы.

– Совершенно верно.

– По характеру нанесенных ран, – он еще раз осмотрел выставленные напоказ органы грудных клеток, – они не могли быть нанесены человеческой рукой. На телах убитых нет следов насилия или иного сопротивления. Напротив, лица выражают…спокойствие. – священник недобро усмехнулся, – Они ведь не могли сотворить такое с собой самостоятельно?

– Я надеялся услышать ответ от тебя, Раймонд.

– Что же…– Вашерон замкнулся в непродолжительном молчании, суммируя данные, – Я не хотел бы выносить поспешных вердиктов, но…Кажется, один из легионов прорвался во внешний мир.

– Баланс нарушен? – спросил кардинал, не скрывая озабоченного страха в голосе.

– Все эти люди…– поднимаясь, отвечал священник, – Вероятнее всего были фанатиками. И им по какой-то нелепой случайности удалось совершить обряд призыва. Дьявол войдет в человека, и человек будет молиться не именем божьим, а именем сатаны⁶.