Все было не так

– Ты еще занимаешься театром? Нам с Чедом так жалко, что мы в прошлом году пропустили спектакль с тобой. Как он назывался? «Мышьяк и старые кружева»? [10] Кажется, ты была настоящей звездой. Мы читали об этом в местной газете. В этом семестре еще будешь играть в спектаклях?

Я прикусила губу.

– Нет. Я слишком занята.

Это ложь. На самом деле я больше не хотела играть в спектаклях из-за той статьи в газете, о которой упомянула Рут. Это было скромное выступление драмкружка. Без финансирования мы даже не могли себе позволить настоящие декорации. Но все равно на этом спектакле показался журналист из местной газеты. И, вместо того чтобы писать о нем, выпустил целую статью про меня.

Точнее говоря, про то, как замечательно видеть на сцене одну из выживших в стрельбе, пусть даже этот спектакль о старушках-убийцах. Остальных актеров даже не упомянули. Черт, да саму пьесу едва ли упомянули. Вся статья представляла собой ретроспективу стрельбы.

Я влюбилась в актерское искусство, потому что оно давало шанс стать кем-то другим. Погрузиться в нового персонажа и заставить Ли Бауэр ненадолго исчезнуть. Но такого больше не произойдет ни на одной сцене округа Вирджил.

Надеюсь, за пределами города все будет по-другому. Надеюсь, когда окажусь на другом конце страны, где мое имя никто не будет знать, я смогу заниматься тем, чем хочу: превращаться в другого человека на восемь спектаклей в неделю; и никто не станет делать акцент на случившемся в мои четырнадцать.

– Ох, понимаю. Знаю, как сложен выпускной класс. У тебя есть планы на университет?

Я кивнула.

– Поеду в Калифорнию, – ответила я. – Буду изучать актерское мастерство.

– Так, значит, мы знакомы с кинозвездой? – спросил Чед, войдя с запеканкой в столовую. – Обещай, что вспомнишь о нас, простых людях, когда будешь знаменитой, хорошо?

Я выдавила улыбку.

– Я скорее человек сцены, – отметила я. – И не особо хочу быть знаменитой. Просто хочу… играть.

– О, в театре! – поддразнила Рут и через стол сжала мою руку. – Это замечательно. Но почему Калифорния? Разве для сцены не подходит Нью-Йорк?

– Да. Но в Лос-Анджелесе тоже есть театр. И я стала участницей актерской программы, так что… – Я пожала плечами.

Это была правда, но лишь наполовину. Я стала участницей актерской программы на западе и с радостью хотела поработать с преподавателями. Но причина не только в этом. Нью-Йорк был мечтой Сары. Она хотела пройтись по подиуму на Неделе моды, хотя ее рост составлял всего сто шестьдесят сантиметров, и то если округлить. Я понимала, что это неразумно, но жизнь на Манхэттене без нее была бы предательством.

– Но мы все равно попросили бы у тебя автограф, – заверил меня Чед. – Лиэнн Бауэр в наших глазах всегда будет звездой первой величины.

Десять минут спустя я ковыряла запеканку, даже не попробовав ее. Казалось, Рут и Чед этого не заметили, а если и заметили, то не собирались акцентировать на этом внимание. Вместо этого разговаривали друг с другом – в основном о друзьях и предстоящих церковных событиях. И не задавали мне вопросов, на которые требовалось ответить что-то кроме «да» или «нет». Это хорошо. Потому что я до сих пор пыталась понять, как поднять тему книги.

Но они сделали это за меня.

– Ох, пока не забыла, – сказала Рут. – Уверена, ты уже слышала наши хорошие новости? Что мы пишем книгу о Саре?

– Слышала, – ответила я. Мои руки тряслись. Я опустила вилку на стол и сложила их на коленях. – Насчет этого…

– Не волнуйся, – сказал Чед. – Мы собирались с тобой связаться.

– Правда?

– Конечно, – ответил он. – Ты была лучшей подругой Сары. Эта книга была бы неполной без тебя. Мы хотели бы взять у тебя интервью.

– Или можешь, если хочешь, написать вставку, – предложила Рут. – Целую главу. Мы знаем, что она хотела бы твоего участия.

Я откашлялась. Настал этот момент. И теперь у меня тряслись еще и ноги.

– Насчет этого, – сказала я. – Я… Я не думаю, что могу быть частью этой книги.

– Почему? – спросила Рут. – Лиэнн, что-то не так?

– Есть… Есть кое-что, что вы должны знать о произошедшем, – ответила я. – Во время стрельбы.

Лицо Чеда побледнело. Рут потянулась через стол и, не сводя с меня взгляда, сжала его руку.

Я глубоко вдохнула.

– Произошедшее, по вашему мнению, с Сарой, цепочкой и ним… Это не совсем… Этого не было.

– Что, прости? – спросил Чед.

– Я не знаю, как все это началось, и надо было рассказать вам еще тогда. Все произошло не так. Совсем. В тот день она вообще была без цепочки, и он с ней не разговаривал. Ни слова не произнес.

– Прекрати. – Голос Рут был настолько тихим, что я почти его не слышала.

Но я не могла остановиться. Слова словно катились водопадом с утеса.

– Мы находились в кабинке, она держала меня за руку, а он просто… он застрелил ее. Он с ней не разговаривал. Ничего у нее не спросил.

– Прекрати. – Теперь она говорила громче, но хрипло. – Прекрати, Лиэнн.

– Но вам надо это знать. Вы не можете писать эту книгу.

– Зачем ты так говоришь? – спросила Рут. – Зачем врешь про Сару?

– Я не вру, – сказала я. – Знаю, это тяжело слышать, но…