Время зимы

— Поговорим после об этом, — не настаивал Конунг. Он осмотрел людей — сельчане хоть и улыбались, внимая каждому слову своего правителя, продолжали хранить затравленный вид. — Где шараши? — спросил коротко, снова оборачиваясь на Арэна.

Дасириец рассказал обо всем. Его слова поддерживали и дополняли. Кто-то из женщин сказал, как отважно чужестранец помогал вытаскивать северян из-под каменного града в ущелье близ Хеттских гор, ее подхватили. Арэн, как мог, сдерживал улыбку — он был доволен, что деревенские не считали его злым пришлым с юга.

Когда Арэн закончил, к берегу пристали новые корабли. Дасириец обеспокоенно разглядывал все новых и новых воинов, которые покидали драккары, грозя топорами и мечами людоедам, под дружное ликование выживших. Нигде среди них не было видно ни карманника, ни Хани. Арэн собрался набраться наглости и спросить Конунга, что с ними сталось. А в голове зародилась гадкая мыслишка о том, что и Раш, и девушка-северянка могли попросту сгинуть в снегах, а владыка Северных земель узнал о напасти от кого-то другого. Тут же вспомнились слова Мудрой: белый альбатрос над заснеженными просторами и ни слова про Раша, который сопровождал Хани по его, Арэна, велению.

Но владыка Севера уже был в плотном кольце высоченных, под стать ему, северян, и к нему было не подойти. Судя по их одеждам, все они были выше рангом, чем простые вояки, что как раз раскладывали весла на сушку. Тут же замелькали синие мантии служителей Скальда, которые принялись громогласно предлагать помощь раненым, если такие есть.

Дасириец почувствовал злость. Приступ дикой ярости на себя самого, на самоуверенность. Как он смел решать, что и кто будет делать? Возомнил себя властелином над человеческими жизнями и забылся, что это у себя в Замке всех ветров он был Арэном Кровавым, а здесь все равны. И нынче, когда они едва избежали гибели под ногами порченного мамонта — разве не тоже самое взбрело ему, Арэну, в голову? Все решать своей волей, все видеть своими глазами. И думать, будто бы…

— Арэн, чтоб тебе девки никогда не нагибать! — Раздалось позади, и дасириец обернулся, не веря собственным ушам.

Раш. Живой, хоть порядком потрепанный, со сливовой переносицей, распухшей, точно кто-то крепко приложился к физиономии карманника. На щеке уродливым красным полыхал шрам, почти от самого виска и до скулы. Кольца в губе не было, недоставало одной серьги. И первое, что сделал Арэн — лихо преодолел расстояние между ними и, что есть силы, схватил карманника в охапку, сжав так, что тот мигом посетовал:

— Ты чего, полоумный, и так еле ребра целы остались.

— Да ну тебя! — Арэн отпустил карманника, но напоследок припечатал кулаком его плечо. Радость от того, что прохвост жив, придала оптимизма. — Что это с рожей у тебя?

Раш тронул себя за щеку, скривился, точно выпил кислого молодого вина. Нехотя, — это читалось в каждом его движении и каждой дрогнувшей мышцы на лице, — рассказал, как встретился с каким-то проходимцем. Потом Раш подошел к тому, как на них напали здоровенные герги, тут же сам себя перебил и спросил, почему не видно Миэ и Банру. Как раз когда Арэн собрался сообщить товарищу неприятную весть, их перебил угрюмый голос.

— Чужестранец, — сзади стоял сам владыка Торхейм и глядел на карманника недобрым взглядом, — надобно нам поговорить.

Настроение Арэна мигом улетучилось. Не рискуя вмешиваться, — он проклинал предстоящий разговор с Конунгом и не хотел загодя попадать к тому в немилость, — дасириец проследил за ними. Торхейм, в отличие от многих правителей, которых Арэну довелось повидать, не водил за собою хвост охраны, зато меч за его спиной был востро заточен и предназначен для боя, а не хвастовства ради.

Что нужно правителю Артума от мошенника Раша, думал дасириец, глядя, как эти двое поднимаются в гору, по тропке, что вела на утес.

Возня на побережье, между тем, все нарастала. Кромки земли, зажатой между скалами, не хватило, чтоб дать приют всем драккарам, потому северяне с кораблей, которые подходили последними, добирались до берега вплавь. Они шумели, ругали погоду и рассказывали, как сам морской повелитель Велаш встал им на пути: дети пугались и прятались за материны юбки, взрослые сельчане воздавали хвалу Снежному, что отвел напасть. Арэн так и не понял, что произошло с армадой кораблей, пока они шли по Острому морю. Глядя на обломанные мачты и потрепанные корпусы кораблей, видя, как сносят на берег едва живых воинов, мрачнел все сильнее. В конечном итоге, когда большая часть воинов покинула драккары, Арэн увидел, что воинство северян не так уж и велико. Помянул яростного Ашлона и попросил Хранителя отваги послать им благословение, если дело дойдет до битвы.

Дасириец хмыкнул, вспомнив, как рассвирепел Торхейм, когда услыхал, что шаращей и следа нет. Владыка Северных земель ждал битвы, от него за милю несло нерастраченной жаждой крови.

— Поглядите-ка, нынче порченная стала фергайрой, — раздался совсем рядом голос Лумэ, который постоянно крутился рядом с Арэном.