Время тяжелых ботинок

– Ты умеешь работать и пикой, и кулаками, и головой. Но обязательно научись поступать по-пацански. Это поможет в жизни и на твоей ответственной должности. Что это значит? Чти наш закон – его неглупые люди придумали. Прислушивайся к своему пахану – Желваку. Уважай старших, будь за справедливость. Возлюби своих врагов, только тогда ты их победишь. Помни: за такси, за музыку и за проститутку платится всегда. Не вздумай присвоить общественные деньги, наказание за это – смерть. В любой ситуации будь человеком, а не животным. Знай, братан, – как по-людски, так и по-воровски. Дай Бог, чтобы всем, кто за тебя проголосовал, не пришлось об этом пожалеть!

Кинжал не ожидал, что будет так волноваться.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пропустить ни одного слова, сказанного дедом Вано:

– Твои услуги щедро оплачены. Миллион – это многовато, да и рано нам с тобой в миллионерах ходить – слишком много вокруг нищих. Не обижайся и прими пятьсот тысяч долларов. Но зарплату на этот год тебе положили почти вдвое больше, чем хотели сначала, – девять тысяч баксов в месяц, в конверте. Сам догадайся, кто постарался. Будешь хорошо работать – будут весомые премии. С проблемами разрешаю обращаться лично ко мне, все слышали? Что на это скажешь, дорогой?

И Кинжал сказал не своим голосом, едва ворочая деревянным языком:

– Братва….. Благодарю сход за оказанное доверие… Приложу все силы… Спасибо за щедрое вознаграждение… Низкий вам поклон, дед Вано, за подарок.

После небольшой паузы он добавил:

– Прошу из этих пятисот тысяч долларов десять процентов отчислить в общак.

30

На выигранном у братвы бронированном «мерседесе-600» охрана отвезла Кинжала на новое место.

Это были четырёхкомнатные апартаменты в элитном доме на Малой Грузинской улице, обставленные в стиле европейского минимализма, с двумя ванными и огромной гостиной.

Ему понравился кабинет с новейшим мощным компьютером.

Его тихо потрясла библиотека, куда немыслимым образом из питерского жилища Чекашкиных перекочевали четыре с половиной тысячи книг. Он знал, сколько полок занимает этот бесценный капитал, и чтобы убедиться, что здесь всё и целиком, пересчитывать было необязательно.

Показывала новое обиталище Ликуша, в длинном красном платье с голой спиной, укладкой в стиле «порно-шик», – но какая-то грустная и потерянная.

Внушительный двуспальный «сексодром» хозяин воспринял как вызов и покушение на личную свободу. Этим делом Кинжал теперь занимался где угодно, но только не в постели, с которой были связаны травмирующие воспоминания о супружеской жизни.

Его покоробило то, что возвращённый отцовский кортик Ликуша положила не на столе в кабинете, а на атласное покрывало в спальне, – тут же неприятно вспомнился «господин с длинным кортиком».

Он прохаживался по дорогому паркету, смотрел на идеальной белизны потолок и думал: «Там – «жучок» от холдинга. Здесь «жучок» – от Шкипера. Рядом – Жучка от Палыча. Кто я теперь на самом деле? Кинжал? Оса?»

Но одно он знал точно – не Чекашкин: «Прости меня, батя, – так вышло».

Ужинали при свечах, молча.

Ликуша знала, – когда любимый такой, его лучше не трогать.

Кинжал был бледен. Он не чувствовал вкуса любимого глинтвейна, а кусочки нежнейшего ягнёнка по-шотландски глотал целиком. Желваки на скулах заметно вспухли.

Когда Ликуша засобиралась, он даже не встал из-за стола, чтобы её проводить.

Тихо сработал английский замок – на металлической, отделанной красным деревом входной двери.

Кинжал подождал пару минут и развернул подарок деда Вано.

Это был изящный кастет с богатым орнаментом, ударно-раздробляющее оружие, граммов пятьсот золота 750?й пробы.

Он надел его на руку, зажал в кулаке; удивился – в самый раз.

На кастете была выгравирована надпись:

Я видел смерть – благодаренье Богу,
Омылся кровью – тоже не роптал.

31

От надгробий на Старом Кунцевском кладбище – тесно.

Только сейчас Желвак вдруг обратил внимание на большое количество упокоившихся здесь военных.

Направляясь к могиле Алёнки, он встретился взглядом с Кимом Филби.

Желваку рассказывали, что этот советский агент был одним из руководителей британской разведки и отвечал там, ни много ни мало, за координацию с американским Центральным разведывательным управлением. Со своего высокого постамента наш знаменитый шпион, как показалось Желваку, многозначительно кивнул.

Он долго всматривался в смеющееся лицо Алёны Уробовой и никак не мог вспомнить, кто предложил для памятника именно эту фотографию? А откуда вообще «прилетела» идея с этим кладбищем, где столько военачальников и разведчиков?

– Алёнушка, счастье моё недолгое! Всё, что ты завещала, я исполнил.

Часть третья ДРУГ

1

Покончить с собой старший научный сотрудник НИИ эконометрики Дмитрий Астрыкин решил прямо в институте, над своим рабочим местом.

Особняк на Морской – это его жизнь, пусть теперь будет и смерть. Двенадцать лет он служил здесь науке; боролся, сколько мог.