Время смерти

— Если честно, то нет, — Реваев задумчиво крутил в руках телефон, — но знаешь, почему-то есть желание пообщаться. После всего, что ему досталось, я думаю, мне стоит к нему приехать, может, даже извиниться.

— Ясно, — кивнул Мясоедов, — надо давать выход своим желаниям. Моя какая задача? Держать руль, слушать радио?

— Примерно так, — честно признался Рева-ев, — и не гони, как обычно. Хотя, — он выдвинул ящик стола, — чтоб тебе скучно не было, возьмем это с собой.

Когда Мясоедов припарковался у ворот Журбина, то увидел, что калитка, ведущая на участок, приоткрыта. Реваев, выйдя из машины первым, толкнул калитку и, сделав пару шагов по выложенной плиткой аккуратной дорожке, увидел спешащего ему навстречу Журбина.

— Юрий Дмитриевич? Здравствуйте! — Журбин опасливо посмотрел на появившегося на участке Мясоедова. — Вы пройдете в дом или в беседке поговорим? Погода позволяет.

— Давайте все же зайдем в дом, если вы позволите.

Не дожидаясь ответа, Реваев двинулся по дорожке. Журбину ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Мясоедов остановился посреди двора и осмотрелся, однако внимание его ничто не привлекло, и он, пожав плечами, тоже направился в дом.

От машинально предложенного хозяином кофе Реваев отказываться не стал. Пока Журбин возился с кофеваркой, полковник неторопливо разглядывал полки с многочисленными безделушками, привезенными из разных стран мира.

— Какая у вас интересная коллекция, — повысил голос Реваев, чтобы перекрыть шум кофеварки, — первый раз такое вижу.

Журбин выглянул в гостиную, чтобы понять, о чем говорит полковник.

— Ах, это. Знаете, случайно началось. Лет восемь назад, если не больше, подарили мне на день рождения сразу два письменных набора. И в каждом, представляете, песочные часы были. Потом буквально через неделю поехали в Таиланд в отпуск, и оттуда привезли еще одни. С морским песком. Ну и пошло-поехало.

— Забавные вещицы. — Реваев одни за другими перевернул сразу несколько экземпляров коллекции и теперь наблюдал, как песчинки неслышными потоками проскакивают через узкую горловину и падают вниз. — Глядя на них, понимаешь, как уходит время.

— Только здесь если в одной половине убывает, то в другой прибавляется. Можно перевернуть опять и начать все заново. В жизни не так.

— Иногда и жизнь можно начать заново, — тихо возразил Реваев, — хотя, конечно, молодым вновь, увы, не станешь.

Журбин поставил поднос с чашками на стол.

— Так что вас привело ко мне, господин полковник?

— «Господин полковник» — нечасто услышишь подобное обращение, — улыбнулся Реваев, усаживаясь за стол, — честное слово, приятно. Я понимаю, Игорь Иванович, вы не очень рады видеть сотрудников следственных органов после всего, что произошло за последнее время, но тем не менее я посчитал нужным приехать к вам. Я думаю, вы догадывались, некоторое время вас подозревали в причастности к ряду преступлений, связанных с вашим последним местом работы. Так вот, могу вам сообщить, что в настоящее время нами установлены лица, которые на самом деле организовали и осуществили эти преступления. Мы пока не совсем разобрались, но уже точно знаем, кто именно причастен к убийству Ольги Никитиной и вашего бывшего работодателя Белоусова.

— Удивили. — Рука Журбина дрогнула, и он чуть было не разлил кофе. — И кто же это?

— Мы имеем все основания предполагать, что оба убийства осуществил начальник службы безопасности Белоусова Гуревич, ну а организатором этих преступлений и еще кое-каких афер был господин Герасимов, которого вы тоже, очевидно, знаете.

— Ох, ничего себе! Пожрали, значит, пауки друг друга.

Было очевидно, что Журбин о погибших нисколько не сожалеет.

— Я знаю, к Никитиной вы симпатий не питали, но все же ее я бы пауком точно не назвал. — Реваев сделал небольшой глоток, кофе был еще слишком горячий. — Судя по всему, она стала догадываться о некоторых махинациях Герасимова и рассказала о своих подозрениях Гуревичу, не подозревая, что тот тоже в них замешан. После этого она была обречена.

— Возможно, вы правы, этого она не заслужила. — Журбин задумчиво смотрел на свое отражение в кофейной чашке, затем так же задумчиво начал размешивать сахар, стирая свое лицо с кофейной глади. — Интересно, что теперь с компанией будет? Баженов один вряд ли потянет.

Реваев переглянулся с Мясоедовым и вздохнул:

— Вы, судя по всему, не в курсе, хотя информация нигде и не афишировалась. Баженов умер. Прямо в следственном изоляторе. Не выдержало сердце.

Журбин угрюмо молчал, продолжая машинально водить ложечкой по кругу.

— Кстати, Баженов перед смертью написал письмо дочери, в котором выражает сожаление, что не заступился за вас перед Белоусовым.

Журбин наконец прекратил терзать уже остывший кофе и положил ложку на стол.

— Вы знали его дочь? — поинтересовался Реваев.