Время полной луны

Она подцепила посохом валявшийся на земле повод и, взяв его в руку, потянула. Голова животного отклонилась вперед и, когда ведьма отпустила ремешок, послушно кивнула. Передние ноги ослика остались на месте, но он стал резко взбрыкивать задними и подбрасывать круп, как сделал бы его живой собрат, старающийся сбросить седока. Поначалу темп был достаточно медленным, но постепенно движения становились все резче и быстрее. Тяжело дыша, пленник судорожно вцепился в луку седла, ноги выпростал из стремян и обхватил ими деревянное туловище, чувствуя, что долго он такой скачки не выдержит, и в этот миг ведьма потянула за повод второй раз.

Толпа внизу завывала от восторга, а стоявшие у окон мрачно молчали. Ослик вновь кивнул, соглашаясь с хозяйкой. В тот же миг наездник вскинул голову и вытаращенными глазами уставился на колдунью.

— А! А! А! — резко вскрикивал он, потом открыл рот так, что едва не вывихнул челюсть, и, чувствуя, как огненный стержень все глубже вонзается в его тело, заорал не своим голосом на одной, нескончаемо высокой ноте. Быстрыми толчками огонь пробивал себе дорогу, пока не взорвался огненной вспышкой где-то посреди груди.

«Животное» остановилось, и колдунья потянула за повод в третий раз. Уныло кивнув на прощание, деревянный зверь разломился посередине, и две неравные половинки упали на дощатый настил. Их мгновенно подхватили и унесли внутрь дворца.

Насаженный на кол наездник остался на месте. На крик ему уже не хватало дыхания. Он попытался вдохнуть, но не смог: грудь намертво сдавило обручем боли. Мгновенно покрывшееся потом тело била мелкая дрожь. Бешено стучавшее сердце успело отсчитать не один десяток ударов, прежде чем он понял, что может дышать… Судорожными, как загнанная собака, не наполняющими легкие вдохами.

Он опустил глаза и увидел нагую девушку, нежное тело которой было сплошь покрыто кровоточащими рубцами. Он прочел в глазах ее страдание и жалость, и тогда не выдержал и закричал криком долгим и страшным, но тихим, похожим на шепот, в отчаянном вопле оплакивая свое бедное, еще трепыхающееся, но уже мертвое тело, не в силах отвести взгляд от девичьих глаз.

Он слышал рев бушующей в восторге толпы, которой понравилось зрелище.

— А-а-а! — в смертельной тоске завывал он, слабо подергиваясь, словно пытаясь спрыгнуть с кола.

— О-о-о! — восторженно ревела толпа.

Сурия со зловещей улыбкой подошла к девушке, и плеть ее заработала с новой силой. Тело жертвы покрылось потом. Новые удары накладывались на прежние раны, выбивая из нежной кожи капельки крови, и толпа все ревела в восторге, сожалея теперь о том, что им самим не удалось поучаствовать в этом.

Почти две сотни мужчин, отважных и бесстрашных, закаленных в боях, стояли у окон и взирали на это безумие, не понимая, как такое может происходить на свете и почему Митра, если он действительно существует, не прекратит эту мерзость. Им и впрямь казалось, они почти верили в то, что вот сейчас грозный во гневе Податель Жизни спустится с небес, чтобы отвратить страшную смерть от веривших в него людей.

Однако ничего не произошло. Земля не разверзлась, и огненная пучина не поглотила жалкую кучку гнусных тварей в человеческом обличье, возомнивших себя богами, и молния не ударила с небес и не испепелила их. Видно, Солнцеликому было не до людей с их мелкими заботами, даже если эти люди верили в него и молили о помощи.

Не раз и не два рука Конана сама ложилась на оплетенную кожей рукоять меча, но он видел, что и остальные, включая и Таргана с истеричным Тефилусом, с надеждой поглядывают на него, лишь ожидая приказа, готовые броситься вниз. И Конан был бы рад сделать это, но его останавливали глаза Мелии, которая, не видя его, смотрела ему в глаза взглядом, проникавшим в самую душу молодого варвара. И он вдруг почувствовал, что она непостижимым образом знает о его присутствии, и он, поддавшись минутной слабости, предаст любимую.

Словно отвечая на его тайные мысли, Тарган тронул друга за руку:

— Конан, мы должны прекратить это, сейчас они возьмутся за девушку.

Молодой зуагир сказал это очень тихо, но все, кто находился в комнате, обернулись к ним и выжидательно уставились на киммерийца. Кром! Этого еще не хватало!

— Угомонитесь! — воскликнул он.— Вы воины, а не бабы!

— Именно об этом я и говорю! — в тон ему ответил Тарган.

Глаза Конана вспыхнули от ярости. Два бесконечно долгих удара сердца варвар и зуагир молча буравили друг друга взглядами.

— Ты уверен, что мы освободим Зуру? — спросил, наконец, киммериец.

— Мы можем попытаться сделать это! — воскликнул молодой зуагир.— Посмотри! — Он указал рукой в окно.— Эта стерва опять взялась за плеть! Мы должны сделать что-то!

— Кром! — едва ли не взревел северянин.— Единственное, что ты можешь сейчас сделать для нее, так это умереть вместе с ней!

— Поздно…— простонал кто-то, и Конан бросился к окну.