Время полной луны

Дробь все ускорялась. В нее ворвались новые удары, диссонансом звучавшие в простом, но стройном ритме, отбиваемом до сих пор.

— Чего они ждут?— прошептал кто-то за спиной киммерийца…

Хараг молча смотрел на пирамиду словно ожидая ответа на свои слова, и Конан невольно перевел туда же. Именно в этот миг ему показалось, что черная поверхность зеркала вздрогнула. Несколько мгновений он не мог решить, правда это или ему только показалось, что это произошло. Однако вскоре он понял, что не ошибся.

От самого помоста начали проявляться ступени, и когда число их достигло двенадцати, Конан увидел, как открывается площадка, достаточная большая, чтобы свободно стоять на ней. На только что образовавшейся вертикальной стене, поднимавшейся от дальнего края площадки, стали видны замысловатые руны, но что они означали, никто, даже Мэгил, не мог разобрать.

Надписи были черного же цвета, однако четко выделялись на черном фоне благодаря странным и непонятным переливам внутри них. И все-таки то была лишь иллюзия. Струящиеся замысловатым потоком цвета создавали впечатление зыбкости, и то, что всего мгновение назад казалось совершенно ясным, вдруг меняло очертания, становясь чем-то иным, непохожим на только что виденное.

— Прибежище Затха открыло тебе свои объятия!— напыщенно воскликнул вдруг Хараг, о котором и Конан, и Мэгил уже успели забыть, один не в силах оторвать зачарованного взгляда от девушки, а другой — от рун, струившихся по стене пирамиды.— Иди, дочь моя!

— Только после того, как ты сам отправишься к Нергалу, паучий выкормыш! — зло прошептала Мелия, но никто, кроме главы Малого Круга и стоявших рядом с ним жрецов, этого не слышал.

Глаза Харага гневно сверкнули. Он величественно взмахнул руками, и тогда те же двое, что привели девушку сюда, вновь потянули за концы цепей, и девушке поневоле пришлось следовать за ними. Детина с молотом в руках равнодушно шагал следом.

Надсмотрщики провели ее по помосту, затем вверх по ступеням, пока не оказались на только что образовавшейся площадке. Здесь они остановились в ожидании дальнейших приказаний жреца.

— Палач, делай свое дело, — сказал тот, и полуголый детина в маске принялся забивать в стену стальные костыли, которыми заканчивалис оба конца цепи.

Мелия стояла, бессильно опустив руки. Плечи ее поникли, и когда киммерийцу показалось, что еще немного, и она расплачется, девушка гордо вздернула подбородок и с вызовом посмотрела в лицо Харагу. Тот ответил ей торжествующим взглядом палача, сознающего свою безнаказанность и силу. Он вновь воздел руки к небу и торжественно произнес:

— Мы ждем тебя, мудрая Рогаза! Яви нам волю Рока, скажи, что ждет нас? Победа или смерть?

Вновь заговорили барабаны, и опять ритм их звучания изменился. Мерно шумевшая толпа затихла на время и почти сразу взорвалась бурей восторга, когда в проходе появилась та, которую призывал Хараг,— страшилище, судя по имени, некогда бывшее женщиной. Сколько лет, а может, и веков пролетело с тех пор, когда она имела человеческое обличье, не знал никто из присутствующих. Она сидела в портшезе, скрестив тощие ноги с выпуклыми, непомерно огромными коленями, опираясь о них костлявыми ладонями с кривыми, узловатыми пальцами.

Когда-то она была человеком. Сейчас же существо это больше походило на обтянутый буро-серой смоченной кожей скелет. Отвратительно морщинистые тряпки обвислых грудей болтались где-то на животе, на шее висело чудовищное ожерелье из костей и высушенных человеческих ушей вперемежку с клыками каких-то животных и перьями птиц. Единственной одеждой на ней было некое подобие короткой юбочки, представлявшей собой связку, составленную из безчислееного количества пучков какой-то неведомой киммерийцу травы. Четыре сильных раба несших портшез, остановились рядом с Харагом и, поставив свою отвратительную ношу на помост, отошли на пару шагов назад и уселись на настил в той же позе, что и старая колдунья.

Рогаза была легендой для жителей Сура-Зуда. Один за другим сменялись властители, и все они опирались в своей деятельности на советы, а подчас и приказы прорицательницы. Она не была жрицей Затха, но, оставаясь как бы в стороне, незримо для всех правила городом.

Старая ведьма давно уже не показывалась на людях. Ходили даже слухи, что колдунья померла, и вот теперь, вновь увидев ее, толпа словно обезумела, хотя спроси у любого, и никто из бесновавшихся на площади людей не смог бы ответить, почему вид этого живого скелета приводит их в неописуемый восторг.

Колдунья же сидела, не шевелясь, словно неподвижное изваяние, и Конан невольно подумал, способна ли она вообще двигаться. И, словно отвечая на его невысказанный вопрос, старая образина повернула голову и в упор посмотрела на Харага. Это естественное движение оказалось настолько неожиданным, что Тефилус невольно вздрогнул.

— Пусть приведут сюда тех, кто хранит в себе тайны грядущего!

Голос у нее оказался скрипучим и дребезжащим — таким же отвратительным, как и она сама.