Время отмщения

Могли бы хоть наркомовские ввести, а то получается какой-то абсурд: жизнь за родину ты отдать обязан, но выпить при этом — ни-ни. Разве, сумеешь прикупить у местных целлофановый пакет шаропа, куда вмещается ровно стакан откровенной гадости.

Но дай солдату поблажку, и он сядет тебе на шею. Поэтому я был вынужден не обращать внимания, и в то же время пресекать, едва бойцы наглели и пересекали определенную грань.

— Все понятно?

— Товарищ старший лейтенант, так будут увольнительные, или нет?

— Думаю — да. Если больше не будете повторять откровенные глупости, — сам я был в том не уверен, однако хотелось как-то поддержать людей. Им же скоро в бой, хотя они еще и не знают.

Или — знают? Солдатский телеграф разносит подобное быстро.

— Все. Разойтись! Отбой!

Я машинально взглянул на часы. Спать оставалось минут восемьдесят.

Черт бы побрал этих беглецов!

57

Последующие дни были плотно заняты делами. Даже находись ученые в лагере, не знаю, удалось бы найти время для визита к Дарье, или сил, чтобы пожалеть перед сном о невозможности встречи?

Насчет сил — преувеличение. Мы еще сидели по ночам, болтали о том, о сем, строили догадки…

Вечером третьего дня было последнее совещание у полкача.

— Мы до сих пор не знаем точного состава банды и ее вооружение, — подполковник едва удержался, чтобы не матюкнуться в адрес нынешних друзей, которые мало того, спихнули на нас свои проблемы, но даже разведки провести не удосужились. — Однако минная опасность существует. Потому соблюдать крайнюю осторожность. Правительство Элосты официально сообщило — его подданных в городе быть не может, и все, кого мы там обнаружим, являются врагами. Желательно захватить пленных, однако в первую очередь — беречь своих людей. Прочесывание вести пешим порядком, взаимно прикрывая друг друга. При сопротивлении вызывать огонь. Постоянно держать связь. Не пропускать ни одного дома. Районы действия рот…

Я старательно отметил на карте свой участок. Хорош он или плох, сказать было невозможно. Тут уж что досталось…

— Корректировщики, — полкач переглянулся с начартом и принялся перечислять, кто из артиллеристов и с кем пойдет в город.

Мне опять выпало идти вместе с Тенсино, чему я был только рад. Всегда приятно иметь рядом доброго приятеля, тем более — когда убежден в его профессиональных качествах.

— Авианаводчики…

Мне вновь повезло. Со мной шел Долгушин, уже знакомый по предыдущей вылазке.

— Медицина… — поворот к полковому эскулапу, а далее перечень фельдшеров, идущих с нами, и определение места, где будет развернут полковой медпункт.

Никакой самодеятельности. Все должно быть учтено и предусмотрено. Вплоть до доставки возможных раненых и пополнения боекомплекта, если в последнем возникнет нужда.

— Я прекрасно знаю манеру некоторых товарищей офицеров смотреть сквозь пальцы на средства защиты, — подполковник обвел зал суровым взором. — Так вот. Довожу до вашего сведения: если в горах это терпимо, то здесь приказываю каждому офицеру и прапорщику лично проследить, чтобы каждый боец был в бронежилете и каске. Ничего с ними не случится. Потаскают, может, кому жизнь спасет. Приказ понят? И чтобы сами не бравировали, а показывали солдатикам пример! Наши ученые в заботе о людях…

Достаточно было приказа, но полкач распинался еще добрых пять минут, и сидящий рядом со мной Плужников стал откровенно подремывать. От дяди Саши слегка попахивало брагой, но к этому все настолько привыкли, что махнули на сапера рукой. Главное — он делал дело, да и дело его было из самых опасных.

Николаич замолк и покосился на свой штаб: не забыл ли он чего? Замполит принялся что-то шептать, и полкач кивнул.

— Теперь политработники. Комсорг пойдет с первым батальоном.

— Я всегда хожу с первым батальоном, товарищ подполковник! — бодро и ни к месту вскочил подтянутый капитан.

— Молодец, дурак! — откликнулся на весь зал дядя Саша.

Все рассмеялись.

— Капитан Плужников! — вынужден был отреагировать полкач. — Еще одно замечание, и я вынужден буду объявить вам выговор с занесением в личное дело!

Он явно хотел сказать — выгоню вас с совещания, однако саперам в грядущем деле была отведена не последняя роль.

— Пропагандист пойдет со вторым батальоном, — Николаич опасливо покосился на дядю Сашу, но тот лишь обижено сопел.

— Парторг останется на КП полка, — уже увереннее закончил полкач. — Какие-нибудь вопросы есть, товарищи офицеры?

Легкий гомон известил, что всем все ясно. По крайней мере, в части планирования и распределения ролей.

— Разрешите, товарищ подполковник? — встал дядя Саша.

— Слушаю вас, товарищ капитан.

— Товарищ подполковник, — Плужников всем своим видом изображал смертельную обиду. — Я не понял, почему всем дополнительно дали политработников, а мне нет? Чем я хуже остальных? Мне как раз идейный человек нужен на первую машину.

Первая машина шла с противоминным тралом, и каждая мина на дороге была ее.

— Товарищ капитан! — полкач едва не сорвался на праведный крик. — Выйти из зала!

— Слушаюсь! — но обида на лице Плужникова так и не прошла.

— Дядя Саша, зачем нарываешься? — спросил я, выходя след за ним на остывающий вечерний воздух.