Время отмщения [HL]

Разговор мгновенно прервался. Позабыв про собственные наставления, я рванул внутрь, преодолел пару пролетов и оказался в длинном коридоре.

Там висела пыль. Одна из дверей была снесена, а рядом стоял один из приданных нам саперов и очумело тряс головой. Еще трое солдат выглядывали из соседнего помещения.

— Что случилось? — никто не стрелял, и вопрос был закономерен.

— Растяжка, товарищ старший лейтенант, — излишне громко сообщил сапер. — Смотрю — дверь, стал открывать, вижу — там какая-то проволока. Или веревочка. Ну, я и отпрыгнул за стену. А оно как рванет!

Сапер извлек откуда-то сигарету и попытался прикурить. Пальцы его заметно дрожали. Я поднес солдату зажигалку и лишь после этого заглянул в квартиру.

Ничего такого, что стоило бы защищать, здесь не было. Посеченные осколками стены, деревянный замусоренный пол, окна, давно лишившиеся стекол, россыпь стреляных гильз.

Отсюда не так давно велась стрельба по беззаботно въехавшему в город отряду. Я даже выглянул в окно, убедившись, что с этой позиции можно было бить на выбор по судорожно мечущимся людям.

Гильзы были вполне знакомыми, от АК, что ровным счетом ни о чем не говорило. Бессмертным творением Калашникова духи пользовались широко, явно предпочитая его любому другому оружию.

Зато отметалась какая-то третья сила. Вряд ли кто-то в параллельном мире мог владеть нашим оружием. Так что хоть с противником смогли определиться. Еще бы его найти — цены бы нам всем не было.

— Предупреди всех, чтобы были осторожнее. Возможны сюрпризы, — приказал я вошедшему в комнату бойцу, а сам прошел дальше по квартире.

По соседству валялась еще одна горсть гильз, на этот раз — от ПК. И больше ничего.

— Друзья, — Тенсино повторил весь ход моей мысли.

— Они самые.

Мы вышли на улицу. За краткое время нашего отсутствия Лобов успел продвинуться чуть дальше и теперь торопливо возвращался ко мне.

— Там две боевые машины. Подбитые, — сообщил мне старлей. — И в них кто-то явно покопался.

— Посмотрим, — кивнул я. — Только кое-что доложу.

Я имел в виду причины взрыва, место разгрома отряда и найденные гильзы. Именно так меня понял Тенсино, поскольку немедленно забрал у меня трофейный пистолет-пулемет, присоединил магазин, передернул затвор и полоснул очередью по стене дальнего дома.

Эффектно полетели куски. Оружие и впрямь было мощным.

— Мать твою! — выругался Тенсино раньше, чем я успел сделать ему замечание. — Ну и отдача!

Он присмотрелся к стене и отметил:

— Да и кучность хреновая. «Калашников» куда лучше.

— Ты сейчас сюда всех духов соберешь, — все-таки высказал я упрек артиллеристу.

— Нет здесь никаких духов. Что они, дурные, в городе сидеть?

Внутренне я был согласен с приятелем, однако шанс нарваться у нас был, и потому меры предосторожности требовалось соблюдать.

— Ладно. Там видно будет, кто здесь есть, а кого нет. Кончай играть, и пошли лучше на подбитую машину смотреть. Настреляешься еще вволю.

— Ага! Да эту штуку вмиг от нас заберут на предмет изучения, — не согласился Тенсино.

Конечно, заберут. Диковина, однако…

Глава 18

64

Нам удалось полностью договориться с правительством. Потому прочие действия отныне будут только мешать.

Собравшиеся трое мужчин были одеты в штатские костюмы, но лишь говорящий являлся единственным гражданским человеком из троицы. Остальные с тем же успехом могли нарядиться в мундиры, однако положение обязывает…

— Я уже отдал приказ о срочном сворачивании всех намеченных операций, — кивнул сидящий напротив.

Он, единственный из трех, носил очки, старомодные, в роговой оправе, отчасти скрывавшие выражение глаз.

— Хорошо, — кивнул первый, самый старший из присутствующих. Впрочем, молодых здесь не было и средний возраст каждого давно перевалил за шестьдесят, а то и за семьдесят. — Я думаю, товарищи, что пора изложить все нынешнему секретарю.

Некоторое время собеседники старательно обдумывали услышанное, а затем тот, что в очках, произнес без всякой аффектации:

— Зачем же горячку пороть?

Лица его собеседников остались бесстрастными, сказывалось длительное пребывание в высших эшелонах власти, приучающее людей скрывать подлинные чувства, и тем не менее самый старый буднично уточнил:

— Но он же все-таки главный…