Время отмщения [HL]

Стрелки часов неторопливо двигались, словно желая подразнить нас, а мы демонстративно старались смотреть на них пореже и пытались травить старые заезженные анекдоты.

— Помните, как Величко провожали? — когда очередь дошла до меня, спросил я.

Величко был прежним начальником штаба батальона.

Кое-кто этой истории не знал, и я со вкусом принялся за рассказ.

— Он подхватил гепатит, ну и после госпиталя, как положено, должен был направиться на реабилитацию на Иссык-Куль. А мужик был классный, вот мы и отправились его провожать. Я, Пермяков и Николаев, замначштаба, которому потом ногу оторвало. Как водится, прихватили с собой литр первача, выпили его на четверых еще в госпитале, пока медики документы оформляли. Показалось мало. Достали еще литр. Пока ехали на аэродром, уговорили и его. Там у летчиков разжились еще двумя бутылками. И вот Величко монументально застыл в дверях вертушки, уже раскручивается винт, «крокодилы» прикрытия поднялись, а Пермяков сует нашему болезному стакан. Михайлыч, на посошок! А стакан налит щедро, с горочкой. Михайлыч не спеша выпивает, и мы ему суем огурец. Закуси, чтобы не развезло! Михайлыч очумело на него посмотрел и так возмущенно выдал: «Вы что, мужики? Мне же острого нельзя!»

Все грохнули, представив бывшего начштаба. Впрочем, он еще весной отбыл по замене в Союз и теперь мог соблюдать полную диету или не соблюдать вообще ничего.

Главное — всегда и везде находить что-то веселое, иначе можно просто свихнуться.

— Десять минут, — напомнил Лобов.

— Еще успеем выкурить по последней сигарете, — я извлек пачку, убедился, что она пуста, смял и полез за следующей.

— Абрек — твои дома по правую руку. Лоб — по левую. Колокольчик в резерве, — напомнил я офицерам расклад. — Предупредите бойцов, чтобы экспроприациями не увлекались. Тут целый отряд положили, не ровен час… Кстати, Микола, — повернулся я к Кравчуку. — Приказ не увлекаться касается и тебя.

— А что я — для себя, что ли? — под общий смех вопросил прапорщик. — Я ж для роты стараюсь.

— Вот пройдем город, можешь стараться изо всех сил, а пока лучше воздержаться. Хороши мы будем с мешками за плечами и широкими галстуками! — вспомнил я старый армейский анекдот.

— «Здравствуйте, товарищи прапорщики!» — тоном высокого начальства добавил Лобов: — «Воруете?» — «Ура! Ура! Ура!»

На подобные подначки старшина давно не обижался. Привык и даже сам порою рассказывал что-нибудь из жизни абстрактных прапоров. Но иногда что-то просыпалось в его душе, и тогда он доводил до нашего сведения, что еще ни один прапорщик дом себе не построил, и вообще, много ли он может украсть без ведома старших офицеров?

— Ладно. По машинам! — прервал я веселье и махнул рукой бойцам.

Минута — и бээмпэшки оседланы. Башни чуть сдвинулись, поводя длинными стволами по сторонам, словно уже отыскивали цели, а потом застыли.

Где-то в напряжении выстроились самоходки. На подлете были боевые «крокодилы», и сейчас истекали последние мгновения тишины.

— Заводи! — я дождался заветного слова, прозвучавшего в рации, и, совсем как Гагарин, бросил: — Поехали!

Пока мы никуда не спешили. Колонна двинулась прежним порядком на малой скорости. Впереди — танк с тралом и под его прикрытием все остальные. Дорога покатилась вниз, и мы оказались в зеленке. Не слишком густой, однако вид цветущих кустов и деревьев настолько действовал на нервы, что поневоле подумалось: неужели это на всю жизнь и я отныне обречен взирать на любой лес или парк с точки зрения возможной засады?

Если вернусь. Если…

Мы выехали на открытое пространство довольно неожиданно. Только что по обеим сторонам тянулись деревья, и вдруг открылся просвет, а дальше разлегся широченный луг с песчаными проплешинами, простирающийся до самого города.

Колонна застыла без всякого приказа. Я немедленно поднялся и вскинул к глазам бинокль, выискивая вдалеке какой-нибудь намек на опасность.

Город как город. Видали и покрасивее. Невысокие, не выше четырех этажей дома, на первый взгляд лишенные каких-либо украшений, будь то лепнина, кариатиды, мраморная плитка или плакаты, широкая улица, начинавшаяся прямо от поля, и полнейшее безлюдье.

Насчет последнего я не был уверен. Нет ничего проще укрыться где-нибудь на чердаках и в подвалах и хладнокровно поджидать въезжающих в город. Не дураки же неведомые противники, чтобы демонстрировать себя во всей красе, похваляясь перед нами бравым видом и пулеметными лентами на плечах!

— Приготовились!

Защелкали затворы.

— Вперед!

Послушный моей воле и приказу танк с тралом покатился к городу, и оставалось лишь с напряжением следить: громыхнет — не громыхнет?

63

Техника застыла в паре сотен метров от первых домов. Двое выделенных нам дядей Сашей саперов споро прошлись по обочинам, замахали руками, и машины съехали с дороги, выстраиваясь в готовую поддержать нас огнем цепь.