Время - ноль

Шестое марта выдалось теплым, солнечным – в такой день трудно усидеть дома. Когда-то, школьником, мог часами бродить по улицам. Обычно гулял с одноклассником и другом Денисом, обсуждали планы на будущее. Планы были грандиозные. Вспомнились они с горькой усмешкой: Денис сидел в тюрьме за то, что избил негра, который решил, что в Союзе можно вытворять безнаказанно что хочешь, а у Сергея есть шанс свидеться с другом раньше, чем того освободят.

– Привет, Серега! – крикнули с противоположной стороны улицы.

– Привет, – ответил он, не глянув туда. После Афгана кто только с ним ни здоровался, даже незнакомые.

– Серега, ты что – обурел, не узнаешь?! – Парень пошел через дорогу к нему.

Имени парня не помнил, только кличку – Бас, кажется, от фамилии Басков. Кучерявый здоровяк, кандидат в мастера спорта по классической борьбе, работал токарем на бывшем Сергеевом участке.

– Ну, зазнался, братуха!

– Задумался.

– Верю, верю, чего там. – Бас по-братски даванул рук бывшему мастеру. – На каникулы приехал?

– Бросил я институт, в кооперативе работаю.

– Вижу: одет знатно, не то, что мы – бедные пролетарии.

– Не тебе жаловаться! – возразил Сергей. Басков ходил в передовиках и за кандидатское звание получал доплату.

– Разве это деньги?! – Бас презрительно сплюнул. – На троих еле хватает... Да, ты же, наверное, не знаешь, у меня сын родился. Можешь поздравить!

– Поздравляю.

– Зойка девку хотела, а вышло по-моему...

– Так ты женился на ней?

– Ну! – Басков свысока глянул на бывшего мастера.

В ответ на такой взгляд оставалось лишь сдержать презрительную улыбку.

Зоя – хрупкая девушка с приоткрытым от удивления или испуга ротиком – пришла на завод в сентябре по распределению из техникума, который до армии закончил Сергей. Начальник цеха собрался и ее поставить мастером, но поговорив с Зоей минут пять, глухо зарычал и властно отчеканил:

– Оператором ЧПУ.

В дальнем углу цеха, отгороженном щитами, установили два станка с числовым программным управлением. Два наладчика из Донецка уже неделю бились над ним, никак не могли настроить. Станки усердно кромсали заготовки и механические руки в несколько приемов вынимали из патронов и клали на стол что-то непотребное. Наладчики обмеривали это что-то, обиженно плевали в деревянный ящик для стружки и следом швыряли брак. А Иногда станки часок-другой вели себя послушно. Наладчики радостно складывали схемы. Паковали в футляры приборы, похлопывали друг друга по плечу, а станки – по кожухам. На следующее утро схемы опять разворачивались, приборы распаковывались, и наладчики, вооружившись отвертками, ковырялись в серых уродах.

Никто в цехе не хотел работать на этих станках: на почасовой получишь не больше сотни, на сдельщине – и вовсе задолжаешь заводу. К тому же, среди рабочих, особенно женщин, ходили россказни, что на каком-то заводе механическая лапа вместо заготовки вставила в патрон оператора. Как от туда поместился – трудно понять, но в слухи потому и верят, что они абсолютно не логичны. Как бы там ни было, но даже начальник цеха, который каждый день заглядывал в отгороженный щитами угол, держался от станков на приличном расстоянии. Сколько ни убеждали его наладчики, что два таких станка заменят целую бригаду и высвободят несколько станков, старых и раздолбанных, в ответ слышали:

– И без этих монстров план сделаем!

Начальника цеха можно понять: до пенсии ему три года.

Зоя боялась всего, но начальника больше, чем станков. За месяц с помощью наладчиков и мастеров научилась набирать программу и менять на вертящемся столе заготовки. Еще через месяц обжила отгороженный угол, обклеила щиты вырезанными из журналов киноактерами, соорудила из ящиков стол и стул. Почти всю смену она вязала на спицах или протирала станки тряпкой, как комод с приданным. Тряпку держала двумя пальчиками, будто мокрого котенка за шиворот, и осторожно возила ею по блестящим серо-голубым станинам.

Наверное, в благодарность за помощь в укрощении станков Зоя стала его любовницей. Отдалась, не ломаясь. Не то, чтобы она очень нравилась ему, но как-то все так получилось, что дело потихоньку двигалось к свадьбе. Уже с матерью познакомил Зою и познакомился с Зоиными родителями, когда в начале декабря помог привезти из дома зимние вещи. Все шло хорошо, пока по пьянке не рассказал ей кое-что о службе в Афганистане. Она, приоткрыв ротик, долго слушала, а потом попросила испуганным голоском:

– Не надо... не рассказывай больше.

И вскоре начал замечать, что Зоя вздрагивает от его прикосновений.

– Боишься меня?

– Нет, – отвечала она, а в глаза не смотрела.

После новогодних праздников Сергей пришел на завод с тяжелой головой. До обеда бродил по цеху, напоминая самому себе белого медведя, которого видел в детстве в передвижном зоопарке, случайно завернувшем в их городок: зверь, высунув огромный бело-розовый язык, мотался из угла в угол по тесной клетке, выставленной на июльское солнце, надеясь хотя бы движением создать ветерок и чуточку уменьшить жару. В обеденный перерыв мужики зазвали в закуток, остограммили самогоном. Сразу полегчало, пошел полюбезничать с Зоей.