Время Любви

– Кончай-ка дурить, – говорю. – Ты мне за последнее время хуже смерти надоел со своей блажью и кодексом чести.

Делаю к нему шаг, а он – по карнизу шаг назад и прижимается к камню изо всех сил. Он даже проснулся, и держит руки перед собой, будто собрался сталкивать меня вниз, и говорит умоляюще:

– Фог, нет, нет. Не трогай меня, пожалуйста.

– Да что за дурь?! – говорю. – Что ты, растаешь, что ли, если тебя тронуть? Что-то я за тобой ничего такого не помню. Успокойся, обопрись на меня и пошли уже.

А он:

– Нет, нет, тебе и так тяжело, я сам дойду, все в порядке, – и пятится.

– Замри!! – рявкаю. – Там же пропасть, дубина! Вниз с ветерком захотел? Чтобы гаврикам было чем культуру закусить?

Остановился. Тут я не хуже диагноста могу определить, что с ним творилось – выброс адреналина на почве стресса его привел его в чувство. Причем, стресс – не окружающая опасность, а то, что я собирался до него дотронуться. Фигня какая-то…

– Укки, – говорю, – послушай, мы же не на прогулке тут. Можешь считать меня гнилым гуманистом, но мне вовсе не светит, чтобы ты подох. В конце концов, я не хочу опять черт-те сколько времени искать подходящего пилота, если тебя этот резон больше устроит. Я думал, ты понимаешь, что такое дисциплина. Я приказываю, ты подчиняешься. Баста.

А он стоит, смотрит на меня щенячьими глазами, чуть не плачет и бормочет:

– Это – злоупотребление служебным положением, Фог… об этом нельзя приказывать… нехорошо, грязно, грешно… Если бы моя бедная матушка узнала… А ты ведешь себя, как средневековый тиран… – шмыгает носом, делает над собой усилие и вымучивает остатки сил и боевого задора, – или, мой наставник и тень мрака, будет поединок прямо здесь и сейчас!

И кладет ладонь на рукоять меча. Энергия у него в тот момент вообще сошла на нет, его мутило, еле стоял, но кодекс блюл – и то ли смешно это было, то ли трогательно.

Не знаю, сколько времени бы мы пререкались, но тут я снова услышал этот треск, тряпичный, ползущий такой. И среагировал, как учили. Очень быстро.

У Укки реакция сейчас не то, что замедлилась, а вообще пропала. Я его схватил за руки пониже запястий и рванул к себе – за ним эта сизая дрянь уже прорастала из камня, только, видимо, не почуяла рядом тела, потому замерла в воздухе и подрагивала, как щупальца. А Укки о чем-то там еще возмущался, но у меня не было ни секунды его слушать. Я его на плечо закинул – «способ транспортировки раненого номер три» в хрестоматийном виде – и побежал по карнизу так быстро, как смог.

Бегу и молюсь, чтобы камни под ногами не осыпались и не просела вся эта радость. И стараюсь вниз не смотреть. Не очень люблю высоту в условиях постоянного тяготения.

Хорошо, что камень там не хрупкий. Вообще, я думаю, тоже что-то такое, специально возведенное и биомеханическое, которое где попало не осыпается. Я поднялся метров на сорок, легко – только потом под ногами начало подозрительно шуршать.

К тому моменту Укки уже смирился и не пытался вырваться – а может, все-таки понял, что дергающегося пилота мне тащить тяжелее. Не трехлетняя девочка, как-никак. Плюс рюкзак с компьютером и культурой этой, которую мы уже возненавидели оба.

Потом я некоторое время еще пробирался дальше, медленно, внимательно глядя, куда ногу поставить. Но когда карниз сузился до ширины ступни примерно, я не рискнул дальше тащить Укки на себе. Там уже надо было по одному как-то. Может, думаю, так меньше шансов обрушить это дело нашим весом.

Я его поставил на карниз. Он вниз посмотрел, ахнул и сам за меня уцепился. Было уже очень высоко.

– Ну вот, – говорю, с этаким театральным оптимизмом. – До верха уже всего-ничего. Последний рывок, выбираемся из этой поганой пещеры и вызываем наши крылышки. И мы – короли.

– Некоронованные, – отвечает. Мрачно. И заставляет себя – просто-таки диким волевым усилием – отпустить мой рукав.

– Да ладно, – говорю. – Забудь. Никаких нарушений кодекса, все – в рамках поведения бойцов в экстремальной ситуации. Пойдем дальше, только осторожно.

– Фог, – говорит, с фирменной виноватой интонацией, – давай помогу что-нибудь нести, а?

Меня пробило на приступ идиотского хохота – он даже не обиделся.

– Ты себя дотащи как-нибудь, – говорю. – Вот же закон подлости! Вот бы у тебя время любви случилось где-нибудь дома, чтобы вокруг тепло, чисто и девочки! И прямая возможность помахаться, если очень уж приспичит! Так ведь нет. Твой потрясающий организм просто на диво подгадал и место и время!

Возмутился.

– Вот интересно, Фог, – говорит, – а что я могу с этим сделать? Я что, в состоянии по собственной воле перестать расти? Это все равно, что женщине предложить погодить рожать!

Прозвучало резонно. Логикой он владел неплохо. Только один небольшой нюанс нарочно упустил.

– Тетку перед родами я бы с собой на экстремальное дело не попер, – говорю. – Ну все, хватит болтать. Пойдем уже.