Читаем Время колоть лед полностью

При Грише мы научились заниматься системным и обоснованным фандрайзингом, создали самую большую в Восточной Европе базу жертвователей, заключили долгосрочные договоры с крупными жертвователями, в числе которых, например, постоянный партнер фонда Сбербанк, запустили систему электронных и автоматических платежей, научились заниматься вдумчивым и эффективным пиаром, впервые привезли в страну и сделали доступными для врачей MIBG-терапию, томотерапию, – дорогие, эффективные и успешно применяющиеся во всем мире медицинские технологии. В бытность Григория Мазманянца исполнительным директором фонда была завершена стройка и оснащена клиника имени Димы Рогачёва; запущена стройка подмосковного пансионата на 150 детей, где подопечные фонда будут проходить реабилитацию, и детского хосписа “Дом с маяком”; открыты дочерние фонды в Англии и США, запущены “Игры победителей” для детей, перенесших рак, в которых приняли участие ребята из более чем тридцати стран. А еще фонд “Подари жизнь” впервые за всю историю провел аукцион современного искусства в Оружейной палате Кремля. А еще – опять же впервые в России – собрал больше двух миллионов пожертвований в биткоинах. А еще… Этот список можно продолжать. Разумеется, всё это сделал не один Григорий Мазманянц, а целая команда. Но Гриша был одной из ее главных движущих сил. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА

Это, наверное, ужасно смешно и нелепо, но я всем сердцем полюбила и поняла Гришу в совершенно определенный конкретный момент. Зима 2008 года. Мы только что приняли решение провести большой концерт в пользу фонда в Доме музыки. А Гриша командирован налаживать отношения со Сбербанком, который должен не просто оплатить декорации для концерта, но стать крупнейшим нашим спонсором, таким долгосрочным другом. Это огромная, длительная и трудная работа. И вдруг он мне звонит и говорит: “Чулпаш, слушай, я по другому вопросу. Тут нам позвонили в фонд. Какая-то… сейчас, подожди, я прочту… какая-то Наями Камбэ́л. Да, – и он читает еще раз по слогам: – На-я-ми́ Кам-бэ́л хочет передать в наш фонд деньги. И просит это сделать со сцены”. Я прошу: “Гриша! – я еще не называла его тогда «дорогой», – Гриша, прочитай по буквам, кто звонил”. Он читает по буквам. “Ну, может быть, Наоми Кэмпбелл?” – спрашиваю я.

Разумеется, это была Наоми Кэмпбэлл. На концерте в Доме музыки мы пригласили ее на сцену. Она подарила нам сертификат на три миллиона рублей. ЧУЛПАН ХАМАТОВА

<p>Глава 18. Концерт в Доме музыки</p>

В далекой Америке живет моя подруга Энни, актриса и продюсер. Она никогда не была в России. И мы с ней начали строить планы и обсуждать все наши будущие маршруты по Москве за полгода до ее приезда. В каждом звонке по скайпу, в каждом письме мы предвкушали наши совместные прогулки по весеннему городу, которым не суждено было сбыться, потому что Энни приехала за десять дней до концерта фонда “Подари жизнь”. Днем, пока я бегала договариваться по тем или иным вопросам, она одна ходила по Кремлю и Третьяковской галерее. Вечером смотрела мои спектакли, а после спектаклей бегала вместе со мной. Бегать она могла, а договариваться нет, так как совсем не понимала русского языка и, как выяснилось позднее, вообще не понимала, что происходит. Через несколько дней после ее приезда мы в два часа ночи поехали на монтаж видеороликов, за которые взялась Катя Гордеева. Мчались во тьме в какой-то спальный район, где находилась квартира доброго человека, друга Катиного друга. У него дома стояла монтажка, которой он щедро разрешил пользоваться несколько ночей напролет. По дороге в одном из многочисленных московских ларьков того времени я купила сыр и хлеб, чтобы хоть как-то поддержать силы своей героической подруги и ее товарищей. Войдя в половине второго ночи в квартиру, я увидела Катю, приехавшую немного раньше после трудового дня на телевидении, и оставила хлеб и сыр в прихожей.

Катя выглядела как индеец, только что нанесший на лицо татуировки: по обеим ее щекам симметрично, в несколько рядов разлетались красные выпуклые пупырышки. Это была аллергия на количество выпитого энергетика.

Несколько ночей подряд она с друзьями монтировала “видео с детьми” для нашего концерта. И это притом, что их основную дневную работу никто не отменял. Сил у нее не оставалось совсем, поэтому их последние остатки она реанимировала с помощью вредных энергетических напитков.

Мои попытки разогнать всех по домам не увенчались успехом. И мы сели отсматривать видео уже все вместе.

Когда мы с Энни возвращались домой, а вернее, стояли в утренних пробках проснувшегося и спешившего на работу города, она, вздохнув, сказала: “Да… я даже не могу представить размер гонорара, за который я бы согласилась вот так ночами работать, убивая здоровье. Сколько ты заплатишь Кате за этот труд?”

“Зеро”, – ответила я.

До дома мы доехали в полной тишине. ЧУЛПАН ХАМАТОВА

Перейти на страницу:

Все книги серии На последнем дыхании

Они. Воспоминания о родителях
Они. Воспоминания о родителях

Франсин дю Плесси Грей – американская писательница, автор популярных книг-биографий. Дочь Татьяны Яковлевой, последней любви Маяковского, и французского виконта Бертрана дю Плесси, падчерица Александра Либермана, художника и легендарного издателя гламурных журналов империи Condé Nast."Они" – честная, написанная с болью и страстью история двух незаурядных личностей, Татьяны Яковлевой и Алекса Либермана. Русских эмигрантов, ставших самой блистательной светской парой Нью-Йорка 1950-1970-х годов. Ими восхищались, перед ними заискивали, их дружбы добивались.Они сумели сотворить из истории своей любви прекрасную глянцевую легенду и больше всего опасались, что кто-то разрушит результат этих стараний. Можно ли было предположить, что этим человеком станет любимая и единственная дочь? Но рассказывая об их слабостях, их желании всегда "держать спину", Франсин сделала чету Либерман человечнее и трогательнее. И разве это не продолжение их истории?

Франсин дю Плесси Грей

Документальная литература
Кое-что ещё…
Кое-что ещё…

У Дайан Китон репутация самой умной женщины в Голливуде. В этом можно легко убедиться, прочитав ее мемуары. В них отразилась Америка 60–90-х годов с ее иллюзиями, тщеславием и депрессиями. И все же самое интересное – это сама Дайан. Переменчивая, смешная, ироничная, неотразимая, экстравагантная. Именно такой ее полюбил и запечатлел в своих ранних комедиях Вуди Аллен. Даже если бы она ничего больше не сыграла, кроме Энни Холл, она все равно бы вошла в историю кино. Но после была еще целая жизнь и много других ролей, принесших Дайан Китон мировую славу. И только одна роль, как ей кажется, удалась не совсем – роль любящей дочери. Собственно, об этом и написана ее книга "Кое-что ещё…".Сергей Николаевич, главный редактор журнала "Сноб"

Дайан Китон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное