Время колоть лед

ГОРДЕЕВА: Болезнь сгрызала Димку шаг за шагом, день за днем. И мы с другими ребятами-волонтерами старались сделать всё возможное, чтобы ему было как-то повеселее, выполняя заповедь доктора Масчана: “Чтобы быть здоровым, ребенок должен быть счастливым”. С Димой почти неотлучно сидела Яна Сексте, замечательная актриса и друг, самый веселый и беззаветный больничный клоун. Они были большими друзьями. И вот накануне своего дня рождения Дима стал мечтать о мотоцикле. А медицинские показатели были таковы, что шансов выйти из палаты и хотя бы прикоснуться к этому мотоциклу у Димы не имелось. Но для нас это не означало, что идею с мотоциклом следует отменить. И я позвонила Грише. Без особой надежды, но как “человеку, который умеет решать проблемы”. Гриша сказал: “Дай мне час”. Через час во дворе РДКБ ровно под окнами палаты Димы Прокофьева стоял новенький Harley Davidson. Дима смотрел на него из окна и страшно радовался. И звал всех посмотреть на свой мотоцикл.

Потом мы с Гришей организовали приезд обезьяны из цирка Запашных в хоспис к одному мальчишке, бывшему пациенту РДКБ. Ты понимаешь, какими вещами вдруг стал заниматься Гриша, которого вообще-то позвали руководить фондом?

ХАМАТОВА: Замечу, Катя, что, соглашаясь с нами работать, Гриша несколько раз попросил документально подтвердить, что он занимается административными, финансовыми, организационными, какими угодно вопросами, но никогда ни при каких условиях не будет знакомиться с детьми и погружаться в их истории. И мы ему это обещали.

Прекрасно помню, как все наши, и я в том числе, застегнули молнии до подбородка, услышав, что Гриша не хочет ни сталкиваться, ни быть связанным с детьми и родителями. Он не хочет даже знать истории их болезни. Что он ставит эту границу: он всего лишь человек, который налаживает системную помощь. Это нас просто ошарашило! Ведь мы-то собрались тут для того, чтобы делать именно эти человеческие, душевные, греющие совесть вещи. И вот напротив нас сидит человек, который по собственной воле всё это из своей работы исключает. И нам с ним предстоит работать.

Не могу представить, какое мы на него произвели тогда впечатление: неуправляемая компания друзей, которой надо управлять. Какое же счастье, что он с нами остался. И мы провели эти десять лет вместе.

Григорий Мазманянц стал исполнительным директором фонда “Подари жизнь” в 2007 году. До этого – спасал редкого красного лосося во Всемирном фонде дикой природы. Так назывался его проект. В “Подари жизнь” Гриша собирался проработать один, максимум два года и вернуться в WWF. “Почему, Гриша?” – “Я очень люблю природу”. – “Но ведь дети – тоже часть этого мира, часть природы”. – “Да. И спасти природу – значит тоже помочь детям”. Этот риторический разговор повторялся много раз. Впервые о своем уходе Гриша заговорил в 2009-м, такой был уговор. Но как только выяснилось, что наша Галечка Чаликова смертельно больна, Гриша решил, что фонд не оставит. После того, как Гали не стало, Гриша сделался исполнительным директором фонда, а директором стала Екатерина Чистякова.

1 марта 2018 года Гриша покинул свой пост в “Подари жизнь”, вернулся в WWF. Теперь у него в Казахстане новая история: Григорий Мазманянц возглавил проект по спасению туранского тигра. Речь, если что, о тиграх прошлых и будущих. Сейчас тигров в Казахстане нет. Нашему Грише предстоит сделать так, чтобы они вернулись домой.

Из письма Гриши в фонд: “Сегодня я был в потрясающем месте – Карачингиль. Прошу любить и жаловать: бухарский олень (самая крупная группировка в мире) и кабан. Если бы в Или-Балхашском резервате их было бы столько же, как здесь, то тигров можно было бы выпустить прямо сегодня, и миссия моя была бы окончена. Но это не так. Карачингиль – это место, откуда бухарский олень поедет в дельту реки Или и через несколько лет он станет таким же привычным объектом ландшафта, как был прежде. Всем привет”.

Что за эти десять лет сделал для фонда Гриша, кроме того, что “спас Чулпан”?

Пожалуй, самое главное – вселил во всех внутреннее спокойствие: фонд – теперь самый крупный и узнаваемый в стране – работает так, что у нас больше не может быть ситуации, при которой ребенка нельзя будет спасти из-за отсутствия денег, лекарств или оборудования.