Время и боги: рассказы

Потом он предложил миссис Ваннельт канареек, но той требовались только певчие птицы из Британской империи. На следующий день миссис Ваннельт пришла снова и опять они беседовали о разных вещах. Миссис Ваннельт спросила, любит ли Симмонс птиц, и он ответил, что да; она сказала, что он, должно быть, скучает по своим певчим птицам и надобно ему самому научиться петь, и она бы научила его петь за свой счет. Мистер Симмонс поначалу не придал значения ее словам, ибо не больно-то любил пение, а думал лишь про свой бизнес. А потом — не уверен, то ли свидетели об этом сказали, то ли сама Лили сделала такой вывод — но только он решил, что, пожалуй, следует принять ее предложение, раз уж прибыток сам идет в руки, и миссис Ваннельт заплатила ему денежки. Итак, он начал брать уроки пения и через некоторое время пел уже вполне неплохо; а миссис Ваннельт в свою очередь отнеслась к делу весьма серьезно и следила, чтобы он разучивал исключительно старинные английские песни. Она появилась в магазине как раз в день его исчезновения, провела нечто вроде экзамена и удалилась вполне довольная результатом.

Ее последние слова прозвучали примерно так: «Теперь вы сами сможете петь и, я уверена, не станете больше скучать по вашим дорогим птичкам».

Тут Лили почувствовала, что попала в тупик. Нити, которые она нащупала, обрывались, никуда ее не приведя. Никто не знал, почему мистер Симмонс ушел, никто и не видел, как он уходил. Когда магазин открылся, его там уже не было. Но, хоть больше никаких сведений в ее распоряжении не имелось, Лили крепче прежнего держалась за свою версию. Думается, никакая сколь угодно убедительная причина не заставила бы Лили от нее отказаться. Она штучка цепкая, и когда в школе ей во время игры попадал в руки мяч, никто не мог у нее его отнять.

Итак, у Лили больше не было ключей к разгадке, и она, как в таких случаях говорят про гончих, «потеряла след». Но Лили не сдалась. Вместо того чтобы искать новые доказательства против миссис Ваннельт, она попыталась поставить себя на ее место — при условии, что версия все же верна. Значит, если миссис Ваннельт уехала и, согласно теории Лили, увезла с собой мистера Симмонса, она должна была его куда-то поместить. Конечно, мистер Симмонс мог уехать с ней по собственной воле, но это в ее версию не укладывалось.

И вот Лили стала ломать голову, пытаясь представить себе, куда же миссис Ваннельт упаковала мистера Симмонса. Поскольку, согласно ее теории, мистер Симмонс миссис Ваннельт нравился, недаром же именно у него покупала она птиц, а также памятуя о том, что он убеждал ее, будто пернатым в клетке хорошо живется, Лили естественным образом пришла к выводу, что леди поместила его именно туда. Потом она продолжила свое расследование. Лили обошла несколько крупных магазинов и спрашивала там от имени якобы некоего джентльмена, где можно раздобыть вместительную клетку для гориллы. Пару дней спустя в руках у нее был список фирм, которые могли снабдить ее такой клеткой.

Для кого-то необходимость обойти такое количество этих фирм могла представить значительную трудность, но не для Лили Бостум, которая работала на подхвате у частного детектива и была легка на ногу. И вот стала она обходить их одну за другой, задавая всем один и тот же вопрос про большую клетку, которая была отправлена миссис Ваннельт по такому-то адресу. Отсутствующие ответные взгляды первых пяти опрошенных не обескуражили Лили Бостум, и шестой из тех, к кому она обращалась, сказал: «О да, надеюсь, покупка ей понравилась».

— Вполне, — ответила Лили. — Но миссис Ваннельт хотела заказать еще две штуки, с некоторыми модификациями. Если вы покажете мне картинку той, что она купила, я скажу, что точно исправить.

Слово «модификации» произвело впечатление. Видимо, в нем было нечто завораживающее. Ей показали рекламную фотографию клетки. И, вглядываясь в нее, Лили все больше и больше убеждалась в том, миссис Ваннельт поместила мистера Симмонса в клетку, чтобы он пел для нее вместо птиц. Возможно, она хорошо к нему относится, думала Лили; но такая женщина, по ее словам, нипочем не выпустит мистера Симмонса на волю; довольно циничное замечание для девушки шестнадцати с небольшим лет. На этом реальные улики, добытые Лили Бостум, закончились.

То, что миссис Ваннельт установила клетку в симпатичный фургон с мотором и звуконепроницаемыми ставнями и сидит там, закрывшись и слушая пение мистера Симмонса долгими весенними вечерами, относится к области фантазий. Ежедневно после работы Лили по полчаса или дольше, а также целыми воскресными днями обследует все дороги, ведущие из Лондона в уединенные загородные уголки, но все, что ей удалось пронюхать, едва ли годится в качестве информации для полиции.

Не меньше двадцати дорог проехала она, где ей явственно слышалось пение, доносившееся из фургонов; однако крики о помощи, которые она стремится услышать, ей скорее услужливо подсказывает воображение, и они теряются среди восклицаний, выражающих радость, проклятия или насмешку.