Время и боги: рассказы

Конечно, он широко развернулся, и смекалки ему было не занимать. Достаточно сказать, что он догадался о том, что послание, принятое его приемником, посылалось с другой планеты. Он взял в аренду дорогостоящий инструментарий, с помощью которого установил, из какой области космического пространства исходит сигнал, и обнаружил, что неизвестный источник находится в постоянном движении.

Поначалу он предположил, что передача ведется с морского судна, но со временем понял, что передающее устройство движется слишком медленно для корабля, плывущего в далеких водах. Тогда он своими силами стал нацеливать прибор на просторы Вселенной и обнаружил, что получает сигналы с Марса.

В течение следующих десяти лет он пытался расшифровать неведомый язык. С помощью филологов он справился бы с этой задачей в десять раз быстрее, но боялся упустить хоть частицу своей будущей славы, которой в итоге так и не получил, потому что его жизни хватило на запись всего одной передачи с соседней планеты. И эта передача — единственная вещь, представляющая интерес в том ворохе его бумаг, что попали мне в руки.

В этих бумагах содержались тысячи предположений о природе странных звуков; слово за слово, предложение за предложением, не имеющие ни малейшего смысла, и все это на сотнях и сотнях страниц, покуда наконец он не набрел на некое разумное зерно, из которого за восемь или девять лет составилось несколько связных фраз. Все это время стрелка шкалы стояла на одном и том же месте; Смулкен не позволял даже стирать с приемника пыль, дышать на него, боясь, потому что знал, что сдвиг с найденной волны всего лишь на волос будет роковым — вновь ее не найти. Да что там волос — слишком грубый измеритель для определения счастливого случая, который представился Смулкену, иначе бы люди сотнями попадали на удачную волну, несмотря на то, что вещание на ней идет глубокой ночью, и что у Смулкена очень мощный радиоприемник. Так вот, в течение следующих двух лет Смулкен все свободное время посвящал изучению нового языка — об этом говорят сотни исписанных им страниц; по истечении этого срока он уже писал на том языке целые эссе. А пока не овладел им в совершенстве, не записал ни единой передачи с Марса. Или, возможно, записал, но не сохранил. Он намеревался поразить мир окончательно оформленным посланием, которое засвидетельствует его единоличный контакт с Марсом.

К сожалению, то единственное послание, которое он зафиксировал, само по себе значительного интереса не представляет; это, по-видимому, всего лишь лекция по астрономии, прочитанная в каком-то марсианском университете и переданная с какого-то тамошнего мощного передатчика. Новых сигналов никому получить не удалось; после смерти Смулкена кое-кто получил доступ в его апартаменты, один человек признался, что повертел ручку настройки, сняв с приемника предохранительное устройство, чтобы узнать точное время. Да и не он один крутился возле аппарата.

Таким образом, на сегодняшний день это единственное донесение с Марса, или, точнее, единственное разборчивое послание, поскольку я не беру во внимание все те маловразумительные звуки, которые мы обычно списываем на атмосферные явления. Итак, вот это послание с пометками Альфреда Смулкена, и уж если оно вас не взволнует, тогда остается дождаться другого контакта с Марсом; может, оно окажется более содержательным.

«… третьей планеты».

«На этих словах, — комментирует Смулкен, — я понял, что лектор-астроном имеет в виду именно нас, а потому решил записать все на бумагу, потому что это может представлять интерес для всех жителей нашей планеты. Но вообще-то я собирался получить нечто более существенное, с местным колоритом, что можно было бы предъявить в качестве первого послания с Марса».

«Близость третьей планеты к Солнцу не так страшна, чтобы исключить возможность жизни на ней только из-за жары; дело в том, что хотя жизнь на срединных пространствах ее поверхности невозможна, на полюсах существуют обширные покрытые льдом области, вблизи которых может существовать жизнь и есть пригодный для дыхания воздух. Однако похоже, что атмосфера на территориях, где могла бы существовать жизнь, состоит из водяных паров, проливающихся такими обильными дождями, что они истребили бы любые проявления жизни, которая могла бы появиться благодаря наличию воздуха.

Сезоны ливневых дождей сопровождаются частыми электрическими разрядами, которые, в свою очередь, тоже способны за недолгий срок уничтожить всю жизнь, ну а жизнь в центральных районах, где нет такой влажности, немыслима из-за жары. По этим причинам какая бы то ни было жизнь на третьей планете исключена, если не считать моря, которым покрыта большая часть планеты, где могут обитать рыбы. Логично предположить, что так оно и есть, ибо поскольку вся Вселенная сотворена ради людей с Марса (Тлекретона, как они называют его, уточняет Смулкер), и с нашей точки зрения неприемлемо, как убеждают нас в том Хойс, Хоббук и другие, будто жизнь в той или иной форме существует повсюду, и где-нибудь еще есть кто-то, кто мог бы разделить с нами эту привилегию.