Время, чтобы вспомнить все

— Поднимайся ко мне, дорогой, — позвала она.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал мальчик.

Он вместе с отцом вошел в комнату Шарлотт.

— Расскажи мне все об этом, — сказала Шарлотт. — Я хочу знать все, что ты делал.

Мальчик возбужденно, со всеми подробностями рассказал ей об уроке плавания. Когда он кончил рассказ, мать спросила:

— А ты обедал?

— Нет, мама.

— Так я и думала. Что ж, беги вниз. Отец спустится через минуту-другую.

Мальчик вышел из спальни. Дверь закрылась, а они продолжали сидеть в молчании, но как только на лестнице раздался топот ног, Шарлотт поднялась с места, пересекла комнату и трижды дала Бену пощечину, а потом ударила его еще раз.

— Я бы тебя убила, — сказала она.

— Я тебя понимаю, Шарлотт.

— Ты свинья, трус, зверь. Ты соображаешь, что могло случиться? Он мог удариться головой о камень. У него мог быть разрыв сердца от холодной воды. Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты слышишь меня? Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты — сукин сын, сукин сын. Мерзкий сукин сын, слышишь меня? Ты — сукин сын. Я бы тебя убила. Я бы с такой радостью тебя убила и смотрела, как ты умираешь в страшных муках.

— Я это знаю, Шарлотт.

— Ты это сделал, чтобы помучить меня.

— Нет, — сказал Бен. — Я хотел научить твоего сына плавать, и я его научил.

— Ты — сукин сын.

— Ты не умеешь плавать, — сказал Бен. — Но теперь ты можешь пойти с ним к «Потоку», и он не утонет. До этого ты бы не могла его спасти. Теперь же он умеет плавать. А сейчас, прошу прощения, мне пора уходить.

Он спустился вниз, и мальчик, услышав его шаги, позвал его из кухни.

— Папа, это ты?

— Да, дорогой. Мне нужно вернуться в офис. До свидания.

— До свидания, папа, — отозвался мальчик.

Шарлотт должна была быть благодарна Бену (но не была) хотя бы за то, что он, научив Джо плавать таким жестким методом, сравнял его с Артуром Мак-Генри. Артур научился плавать точно таким же способом, но раньше, чем Джо, а матери Джо нестерпима была даже мысль о том, что Артур может что-то делать лучше, чем Джо. У нее уже и в то время были особые виды на Артура: Артур был славным мальчиком с ровным, спокойным характером, здоровым, из хорошей семьи и преданным Джо. Дружба мальчиков развивалась легко и естественно, и началась она тоже легко и просто, потому что Джо и Артур подходили друг другу. Однако Шарлотт решила поощрять эту дружбу самым тщательным образом. Она хотела, чтобы у Джо был подходящий друг — мальчик из такой же приличной семьи, но склонный к подчинению. Шарлотт не была уверена, что в шесть лет Джо был ребенком блестящего ума, однако верно углядела в своем сыне признаки человека, способного сделать блестящую карьеру. Он был хорош собой: изящный тонкий нос, красивой формы тонкие губы, — и эти черты вряд ли изменились бы в период полового созревания или в юности. Его умение обращаться со слугами было прирожденным — такое умение нельзя было ни приобрести, ни утратить. На детских утренниках он был из тех детей, на которых матери — помимо своих собственных детей — всегда обращали внимание. Джо обвиняли в заносчивости и высокомерии еще до того, как ему исполнилось десять, но в большинстве случаев эти обвинения были несправедливы. Однако матери многих детей остро ощущали разницу между их собственными отпрысками и наследником Чапинов. Джо считался необычайно воспитанным ребенком, с прекрасными манерами, и малейшее отклонение от норм вежливости осуждалось с большим преувеличением.

На утреннике в доме Монтгомери — Джо в то время было десять — случилось происшествие, оказавшее влияние на жизнь кое-кого из присутствующих совершенно непропорционально значению слов и поступков, которые привели к этому злосчастному случаю. Играли в «Спрячь наперсток», и когда наперсток спрятали, дети ввалились в гостиную, чтобы найти его. Бланш Монтгомери, мать условного хозяина утренника, Джерри Монтгомери, как положено объявила:

— Когда я говорю кому-то: «Теплее», — это значит, что этот человек приближается к наперстку. Если я говорю: «Холоднее», — значит, человек удаляется от него. Всем понятно?

Да, всем было понятно.

Они бродили по комнате, пока одна из девочек не спросила:

— Кому же теплее всех?

— Теплее всех? Генри Лобэку, — ответила Бланш.

— Нет, не ему, — сказал Джо Чапин.

— Именно ему, Джо, — возразила Бланш Монтгомери.

— Нет, вовсе даже нет.

— Пожалуйста, без грубостей, Джо. Это невоспитанно, — сказала Бланш.

— Но теплее всех не Генри! — настаивал Джо.

— Тогда ты, наверное, скажешь нам, кому теплее всех, — сказала Бланш.

— Артуру, — ответил Джо.

— Я так не думаю. Артуру очень холодно.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Джо. — Артур, тебе холодно?

Артур засмеялся.

— Я горячий как кипяток.

— Ты самый горячий как кипяток? — спросил Джо.

— О, об меня можно обжечься.

— Одну минуточку, пожалуйста, — сказала Бланш.

Она двинулась в ту часть комнаты, где стоял озадаченный Генри Лобэк.

— Кто-то сыграл скверную шутку, и, я думаю, мы все знаем, кто это, — сказала Бланш.

Несколько ребят тут же подсказали ей ответ.

— Джо Чапин! Джо Чапин!

— Наперсток у тебя? — спросила Бланш.

— Нет, — ответил Джо.

— У Артура Мак-Генри?